Польские повести - [150]

— Да, — ответил он несколько обескураженный и подумал: «Что за темп! Так и прет навстречу. Ловкая бабенка, только почему она так торопится, зачем я ей нужен? Чем я, собственно, могу помочь? Написать статью об успехах руководимого ею Совета, сделать ее героиней репортажа? Ну что ж, женщины в нашей стране не так уж часто бывают бургомистрами, ничего не скажешь… А может, ей просто хочется, чтобы я скомпрометировал Горчина — с его преемником она наверняка справится… А может, еще проще, — он взглянул на ее пышную грудь, — может, ей просто хочется лечь со мной в постель и она не делает из этого проблемы? — Он одним глотком опорожнил рюмку, наполненную медом, и зажмурился от удовольствия: мед был сильно разбавлен спиртом. — Ей-богу, я охотно пошел бы ей в этом навстречу, тем более что она не выглядит женщиной, которую надо было бы чему-то учить».

«Теперь я и вовсе не понимаю, что дальше-то делать, я обещал шефу вернуться не с пустыми руками, но шнырять по чужому дому в отсутствие хозяина, тем более что отсутствие это особого рода… — Юзаля некоторое время размышлял, не навестить ли ему Горчина в больнице, но чувствовал, что это невозможно: потому что никакого визита вежливости не выйдет, секретарь наверняка не ограничится разговором вообще, а спросит, чего он ищет в его уезде. — Дурака я свалял. Не к чему было звонить в Н., а надо было упаковать манатки и вернуться восвояси».

— Ишь ты чувствительный какой стал! Красна девица, да и только, — сказал ему утром по ВЧ Старик. — Ну, отложим на потом, и что дальше? Это же дела не решает.

— А так я увижу лишь одностороннюю картину, — неуверенно защищался Юзаля. — Многие вопросы я не сумею выяснить так, на ходу, и вообще тут придется, может быть, копаться в совсем ненужных делах, черт его знает, важных или нет.

— Ты не новичок, Сташек, и сумеешь отделить зерно от плевел.

— Ох, вижу я, что мне не отвертеться, — смирился в конце концов Юзаля, отлично зная упрямство своего начальника.

— Я тебе это однажды уже сказал. — Старик рассмеялся тихо, с удовольствием. — Делай то, что считаешь нужным, а разговор с Горчиным подождет. Если его болезнь затянется, вызовешь его потом в воеводский комитет. Понятно?

— Спасибо за добрый совет, шеф. Раз надо, значит, надо.

Теперь, однако, он сомневался в правильности решения Старика. Он понимал его нетерпение и кратко изложенные аргументы, на его место он поступил бы точно так же. Но прямолинейный характер Юзали не выносил неясных ситуаций, когда действие противоречит внутреннему убеждению. А тут дело выглядело именно так.

У Валицкого не было подобных сомнений, когда за завтраком в гостиничном кафе он узнал от Юзали о несчастном случае с Горчиным.

— Поступайте, как сочтете нужным, товарищ председатель, — сказал он, не замечая горечи во взгляде Юзали, — но я не для того тащился столько километров, чтобы теперь отказываться от своей цели. Я так быстро не сдаюсь, — хвастливо добавил он. — Сколько раз бывало — тебя выгоняют в дверь, а ты обратно в окно лезешь. Такова уж моя профессия, и я давно с этим примирился.

Однако несчастный случай с Горчиным натолкнул его на мысль, которая Юзале не пришла бы и в голову, и вызвала его решительный протест, когда Валицкий поделился с ним своими соображениями.

— Не нравится мне этот несчастный случай, — задумчиво сказал Валицкий. — Конечно, все мы под богом ходим и никто не знает ни дня, ни часа своего, но все-таки что-то здесь не того, по-моему…

— Что вы имеете в виду? — удивился Юзаля.

— А вам не кажется странным, что молодой человек, вроде бы не калека, вдруг чуть не утонул в этакой речушке…

— Ну-ну, договаривайте, я не понимаю.

— А может быть, он хотел этого! — выпалил вдруг Валицкий.

— Да вы что, товарищ журналист! — Юзаля чуть не подавился куском горячей сосиски. — Да это на кого угодно может быть похоже, только не на Михала Горчина… Ну и придумал же, — покрутил он головой уже спокойней. — Горчин — и такая история… Да вы и мертвого рассмешили бы.

— А я бы не исключал так категорически подобной возможности, — попробовал отстоять свое мнение Валицкий, хотя реакция Юзали несколько остудила его пыл. — Могло же что-то с ним внезапно случиться, вот и нырнул человек глубже, чем надо.

— Глупости говорите, товарищ, — буркнул Юзаля, и больше они на эту тему не говорили, но слова журналиста запали ему в душу, не давали покоя.

«Михал, конечно, сильный мужчина, мужик как дуб, и, наверное, бывали в его жизни положения похуже, да справлялся же… Но, может быть, мы не все знаем и не отдаем себе отчет, насколько это серьезно? Не загнал ли он сам себя в тупик, да так далеко, что в какой-то критический момент не увидел уже выхода? Разумеется, выхода достойного, такого, к какому он привык, без жалких уловок мелкого банкрота. Но об этом мог бы сказать только он сам… К черту эти дурацкие рассуждения, — обозлился он на себя. — Пусть ими развлекается этот умник-журналист. А я серьезный человек и приехал сюда не развлекаться игрой в психолога, а исследовать факты. Факты — и больше ничего. Ну, разве что чуть побольше. Факты», — повторил он уже не так убежденно, потому что знал по собственному опыту, что обычно одних только фактов недостаточно, потому что любое событие, в зависимости от того, как и с какой стороны на него посмотришь, может послужить основанием для прямо противоположных выводов.