Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [62]

Поражение революции во Франции, кровавая расправа над восставшими в Париже и установление военной диктатуры повлекли за собой репрессии и в отношении польской демократической эмиграции: уже в июне 1849 г. прошли обыски у членов Централизации, спустя месяц Ворцелль и Дараш были высланы из страны, прекратилось издание газеты «Demokrata Polski». Была окончательно запрещена также «La Tribune des Peuples», так как она критиковала правительство Луи Наполеона Бонапарта и его самого, а затем поддержала антиправительственные манифестации парижских рабочих, мелкой буржуазии и революционных групп учащейся молодежи. Поскольку Централизация оказалась обескровленной, Ворцелль и Ян Кантый Подолецкий создали в Лондоне временный руководящий орган Польского демократического общества – «Малую Централизацию» из трех членов. 3. Милковский писал, что в этой «тройке» Дараш олицетворял «немногословную, суровую и несгибаемую» власть», Подолецкий представлял ее «привлекательную сторону, окрашенную поэзией», а Ворцелль «выступал представителем ее разума». Новая Централизация столкнулась с организационными трудностями, не было средств на создание своей прессы. Правда, в начале 1851 г. благодаря усилиям Ворцелля в Брюсселе стала опять выходить газета «Demokrata Polski» под редакцией Дараша, но через год она вновь закрылась из-за гонений, и Централизации пришлось оганичиться выпуском небольших брошюрок. В них, так же, как и на страницах газеты «Demokrata Polski», издание которой возобновилось в Лондоне в конце 1852 г., анализировался ход революции и осмыслялись ее итоги¹⁴⁹.

Уже в 1849 г. появилась анонимная брошюра «Что такое революция и какова ее позиция». Ее настоящий автор Подолецкий писал: «Революция […] опрокинула все, что представляет собой мировой порядок». Он резко осуждал компромиссы «революционных иезуитов» и указывал на необходимость «беспощадного, безусловного слома всякого существующего в мире бесправия». Подолецкий подчеркивал, что нельзя утвердить «новой веры», не свергнув «старых идолов», и потому всякое «творческое строительство» предполагает сочетание с «необходимым уничтожением». Однако такой подход он считал возможным применить к революциям на Западе, но не в Польше. Характерно, что подобный взгляд в отношении революции разделял Мерославский, занимавший гораздо более «правые» позиции. Он гордился тем, что в 1848 г. «спас» Познанщину от революции, приложил все силы, чтобы «остеречь познанскую шляхту от нависшей над ней галициады», и «в зародыше придушил шелизм, который уже сверкал в хищных взорах многих». «Нужно было, – писал он в 1852 г., – сразу и смело сделать выбор между бешеной, безжалостной гражданской войной и упорным отказом», «не допускать к себе богини мести Немезиды». Мерославский считал, что крестьяне еще не готовы осознавать нужды революции, она должна опираться на средние слои, и ей нельзя придавать антипомещичий характер. Он писал о своих усилиях повернуть на этот путь Познанское восстание: «Но какого же упорного и осмотрительного спора потребовалось, чтобы без галициады (ибо такова была задача) выстроить эту новую стихию в восстании рядом со шляхетизмом, не желающим уступить ей место». Согласно мнению Мерославского, высказанному им позже, в 1859 г., на торжестве, посвященном памяти Ноябрьского восстания, крестьянство должно было идти за шляхтой, а их противопоставление являлось «аномалией» и могло привести лишь к «общему бессилию народов»¹⁵⁰.

Однако позиции руководства Польского демократического общества и Мерославского не были полностью идентичны. В брошюре «Революция и Польша», изданной Централизацией в 1850 г., анализ революции во Франции также приводил автора к констатации того факта, что всех удовлетворить революция не может, но дальнейшее рассуждение вело к вопросу: «чьи нужды нужно удовлетворить – люда или богатых […] кто должен пойти на жертвы – зажиточные или люд?». Ответ на это был недвусмысленным: «прежде всего, стараться об удовлетворении масс, а не сильных мира сего». О том же писала газета «Demokrata Polski» в статье «Польское демократическое общество и социальные вопросы»: «Всякая революция, которая не ставила бы цель улучшения судьбы масс, была бы лишь преступлением, заменившим иное преступление». Будущая революция, считал автор статьи, должна уничтожить социальную несправедливость и обеспечить счастье народа, то есть всех и каждого, причем произойдет это не путем «насилия, скандала, разорения, конфискации и тиранства». Цель, определенная в статье, раскрывалась в брошюре «Революция и Польша» в виде вопроса и ответа на него: «Какие же препятствия должен преодолеть каждый народ? Это собственное правительство и реакция»¹⁵¹.

В 1850-е годы в Польском демократическом обществе происходил процесс идейного размежевания. Уже в 1850 г. появилась брошюра Ворцелля «О социализме», где автор доказывал, что социализм является «не фантазией, не проявлением жадности, не детальной системой той или иной организации, не отрицанием всего, что было и есть, но несомненным результатом нужд человечества, плодом прогресса, необходимым завтрашним днем, имеющим свои Вчера и Послезавтра, общим стремлением, прогрессивным, а тем самым нравственным, […] является отчетливо выраженным ныне стремлением, бросающейся в глаза приметой нашего времени». «Приметы времени» требовали внесения изменений в программу Польского демократического общества, уточнения ее социальных лозунгов.