Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [47]
Демократическая эмиграция также готовилась к участию в грядущих европейских событиях, и, видимо, слух о ее общих с Мадзини планах борьбы не был беспочвенен. Это, в частности, подтвердило воззвание Польского национального комитета от 1 октября 1845 г., в котором его члены, заявляя, что не претендуют на представительство всего народа, подчеркивали задачу эмиграции – свидетельствовать о том, что польский народ жив, и подтвердили решимость заключить революционный союз с народами, защищать славян от царизма. Авторы воззвания предупреждали: «Назревает взрыв! Мы чувствуем приближение минуты боя и победы, ибо ничто не подвигнет Польшу, ничто не добудет ей победы, как только оружие и бой. Народ и люд польский осознали свою силу и самостоятельность и подали к этому сигнал […]. День и час покрыты тайной, они совсем неожиданно блеснут омертвелому миру. Наблюдайте, прислушивайтесь, вставайте на свои сторожевые посты, беритесь за руки, чтобы быть вместе». Подобные воззвания были направлены Огулу эмиграции и Польскому демократическому обществу. Обвиняя Централизацию в идейном догматизме и организационном сектантстве, осуществлении диктатуры в отношении членов ПДО и очернении политических противников, Комитет звал эмигрантов к объединению>116.
Приближение революционного взрыва ощущала и Централизация. В феврале 1845 г., оценивая обстановку, газета «Demokrata Polski» писала: «Для нас, для поляков, […] возникает тот вывод, что поскольку дело наше не может быть отложено на неопределенное время, Польша не должна ни на кого рассчитывать, кроме себя самой». Празднование демократами годовщины Ноябрьского восстания 29 ноября 1845 г. проходило в Париже в особо приподнятой обстановке. Мерославский выступил с речью, основные положения которой были отредактированы Централизацией. «Для того, чтобы быть, недостаточно этого хотеть, но нужно знать, как быть», – провозгласил генерал. Он изложил программу Польского демократического общества, подчеркнув, что оно «не отделяет социальной революции», то есть не отделяет «восстания за независимость от восстания за равенство классов». Наделение крестьян землей в собственность он назвал «революционным средством» – «одним из самых непосредственных, самых практичных и действенных способов вывести массы из состояния омертвения». «Нашим идеалом, – заявил Мерославский, – является Польша нераздельная географически, единая в отношении социальных прав и политически всемогущая […] Польша в границах 1772 г., ибо столько нужно этому государству пространства и воздуха, чтобы его существование, закрепленное и гарантированное, осталось нерушимым при всех опасностях и случайностях, ибо только такая Польша сможет при превратностях будущего отвечать на интернациональные призывы, к чему ее обязывает само ее возрождение в европейском союзе. Польша равная и единая в политическом, социальном и экономическом отношении, то есть Польша, населенная самыми настоящими гражданами, […] Польша, одинаково доступная и благорасположенная ко всем вероисповеданиям». Наряду с Мерославским, от имени Польского демократического общества выступали Винцентый Мазуркевич, Леон Зенкович. Менее масштабный характер имели празднование, организованное также в Париже Объединением польской эмиграции под председательством французского парламентария Вавена, и подобное торжество в Брюсселе, на котором председательствовал Ворцелль и в котором участвовали многие бельгийцы и эмигранты разной национальности. В Лондоне празднование проходило под председательством Генри Росса и было наиболее многолюдным: присутствовали как члены Объединения польской эмиграции и английские радикалы, так и французские, немецкие, датские, венгерские, турецкие эмигранты. Была принята резолюция с осуждением политики Николая I>117.
Готовясь к восстанию, Централизация планировала действовать в трех частях Польши, хотя главный удар собиралась направить против России, так как рассчитывала на нейтралитет Австрии и Пруссии. Еще в 1842 г. Гельтман предложил в течение трех-четырех лет вести на польских землях как усиленную пропаганду, так и военную подготовку. Тогда же в Познань был направлен Т. Малиновский. Оценив обстановку, он подчеркнул, что нужно продолжать пропагандистскую деятельность еще в течение не одного года, и это мнение разделяли Генрик Якубовский и Ян Альциато, но ряд деятелей ПДО (Штольцман, Висьнёвский, Мерославский, Высоцкий, Зенкович) ориентировались на скорое революционное выступление польского народа. В 1845 г., когда в результате новых выборов членами Централизации стали Якубовский, Альциато, Мерославский, Высоцкий, Висьнёвский, последний выехал в Галицию, где к нему присоединились Францишек Веселовский в Тарнове и Людвик Гожковский в Кракове. Альциато же, а затем и Штольцман отправились в Познань. Приехавший в Познань в декабре 1845 г. Мерославский вез с собой назначения для Юзефа Высоцкого и Францишека Бобиньского: им предстояло возглавить будущее восстание на территории Галиции. 8 января 1846 г. Польское демократическое общество организовало в Кракове съезд делегатов от всех частей Польши, которые избрали Национальное правительство. К. Либельт должен был представлять его в Познани, Владислав Дзвонковский в Королевстве Польском, Людвик Гожковский в Кракове, Ян Тыссовский в Галиции. Ян Альциато стал представителем эмиграции, а конкретно – Польского демократического общества; ПДО представляли также Гельтман (секретарь) и Мерославский, выдвинутый на роль главного военного руководителя восстания. На 21–22 февраля 1846 г. было назначено вооруженное выступление. О намеченном плане действий давала представление «Повстанческая инструкция», которую огласил Мерославский, один из разработчиков плана. Если К. Штольцман или Г. Каменьский видели в восстании народную стихию, выливающуюся в партизанскую войну (такую тактику пропагандировал Мадзини), то Мерославский имел в виду военные действия регулярной повстанческой армии, сформированной на основе повстанческих отрядов и находящейся под единым руководством. Руководящим органом должно было стать сильное правительство с диктаторскими полномочиями, что обеспечило бы восстанию защиту как от угрозы контрреволюции, так и от опасности стихийного выступления масс. Силы народа предполагалось подчинить шляхетскому командованию на основе общих указаний эмиграции, которая разослала на места своих инструкторов. Мерославский еще в 1843 г. писал, что «повстанческая диктатура и демократическое законодательство, следующее за ней, взаимно и неразрывно дополняют единое историческое целое», а 29 ноября 1846 г. он говорил о необходимости единоличной власти или коллективного правительства, состоящего из 3–7 выдающихся личностей, которое осуществляло бы верховное командование и назначало всех гражданских служащих, при этом свобода печати, так же, как «личная свобода и свобода объединения», допускались бы «исключительно в границах господствующей идеи». После захвата власти на местах планировалось провозгласить акт наделения крестьян землей в собственность и объявить призыв в повстанческую армию. Перед первыми сформированными полками стояла задача выступить против России, а затем формирования в Галиции и Познани должны были направить удар против австрийских и прусских войск. Что касается Галиции, там действовала связанная с Польским демократическим обществом тайная организация, она вела устную и письменную пропаганду с целью поднять национальный дух, указать путь к свободе, выработать силы и средства их полезного применения для подготовки выступления, ведения успешной борьбы и организации власти после победы. Рассчитывали, что восстание в Галиции будет поддержано революционными выступлениями в Молдавии. Там еще раньше обосновалось много польских карбонариев, польские центры возникли в Ботошанах, Михайленах, Яссах, Ромене, Бакове, Галаце, а также в Подкарпатье и в Карпатских горах; сложился и филиал Содружества Люда Польского. Эмиссары Централизации Фаустын Филянович-Брудзиньский и сменивший его в 1844 г. Теофиль Висьнёвский поддерживали контакт с румынской либеральной организацией – Национальным обществом. Предполагались совместные действия, и с 1845 г. в имениях прогрессивных румынских бояр стали формироваться подотряды для польского легиона. Центр формирования и обучения польских военных сил находился в имении Д. Кантакузина Грозешти. Руководителем легиона являлся Ян Лога-Совиньский, а его заместителем по делам политического воспитания был Кароль Кашиньский (Шмит) – идеолог польских демократических эмигрантов в Молдавии. Планы сотрудничества Молдавии и Валахии с готовящейся революцией на польских землях обсуждались как в самой Молдавии, так и в Париже. В конце 1845 г. представитель валашских демократов Константин Росетти участвовал в проходивших там заседаниях Централизации ПДО
