Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [115]
Однако Отель Ламбер имел свои представления о том, в каком свете выгодно пропагандировать польское дело и как можно успешно «насолить» врагам Польши, в то же время отвлекая от идеи восстания. С этой целью был использован «черкесский вопрос», которым аристократическая эмиграция интересовалась и раньше. Английский политический деятель и противник России Д. Уркарт еще в 1861 г. советовал В. Замойскому будировать этот вопрос перед европейской общественностью, возбуждая ее интерес к войне России на Кавказе. «Все эти годы, как Польша пала, – писал он, – прошли без шанса на полезные усилия. Теперь этот шанс появился». Чтобы использовать этот шанс, агент Отеля Ламбер в Стамбуле В. Иордан направил прибывших туда черкесских и дагестанских предводителей в Париж. Оттуда их переправили в Лондон, где Замойский и Уркарт организовали в честь прибывшей делегации целую программу публичных собраний и частных приемов, носивших ярко выраженный политический анти-российский характер. Политическое значение этой кампании было подчеркнуто тем, что горцы, сопровождаемые Т. Лапиньским, бывшим агентом Отеля Ламбер на Кавказе, получили аудиенцию у лорда Пальмерстона>290.
Акции, направленные на оживление «восточного вопроса», должны были отвлечь польское общество от повстанческих устремлений, создав впечатление, будто возможные неудачи России в кавказской войне и на Востоке в целом могут при поддержке Запада обернуться благоприятной ситуацией для обретения свободы Польшей иным путем, помимо восстания. В обострившейся обстановке эта старая тактика аристократической эмиграции становилась для нее особенно необходимой. Но на «восточном направлении» произошли изменения, препятствовавшие Отелю Ламбер осуществлять руководство политикой в этом регионе. Ему пришлось соперничать не только с активно действовавшей на «восточной территории» демократической эмиграцией, но и с новой эмигрантской организацией, настроенной лоялистски по отношению к царизму. Согласно агентурным данным, в январе 1862 г. на собрании польских эмигрантов в Стамбуле прозвучали требования умиротворения Польши и подчинения ее воле российского императора. Выступивший с речью некий Дембицкий на исторических примерах доказывал беспочвенность надежд на Европу и, в частности, на Францию, и осуждал национальное движение в Королевстве Польском как «дело рук Мерославского, католических священников и римской курии». Подобная позиция, утверждал оратор, вводит «в заблуждение мирных людей, которым в конце концов придется жестоко расплачиваться за то легковерие, с каким они прислушивались к лживым подстрекательствам». «Поляки, – заявлял он, – чувствуют себя обязанными держаться истины, потому что всякое заблуждение приходилось дорого оплачивать; не увеличивая число жертв мы докажем свой патриотизм, а как раз наоборот, если мы искренне любим свою родину, мы должны стараться установить там мир и дать нашим соотечественникам пример умеренности, спокойствия и терпения». Собрание постановило связаться с Польшей и пропагандировать там идеи лоялизма, а также распространять их среди славян в Турции. Это решение поддержали 280 из 320 польских эмигрантов, находившихся в Стамбуле. Они избрали Совет из 12 членов под председательством Дембицкого и обратились к премьер-министру Турции Аали-паше с петицией, заявив о своей преданности Высокой Порте и прося ее о поддержке. В петиции излагались мотивы создания новой партии: «видя, с каким ожесточением отдельные личности хотят заставить поляков прослыть возмутителями и врагами общественного порядка, как они распространяют всякого рода оскорбительные слухи с целью не дать пробудиться симпатии, которую может вызвать польское дело», группа польских эмигрантов в Турции решила «воспрепятствовать такому положению вещей» и «объединиться в единый лагерь» не для того, чтобы представлять какую-либо новую доктрину, а для взаимопомощи, для опровержения всякой клеветы, направленной против Польши и польской эмиграции, для защиты польского имени. Избранный Совет обязывался представлять интересы эмигрантов и по мере сил содействовать турецкому правительству. Он ходатайствовал о предоставлении новой партии самоуправления, а Совету – права выдавать ее членам свидетельства на получение турецких паспортов, а также просил передавать ему на рассмотрение все дела, касающиеся польской эмиграции в Турции>291.
Новая партия направила в Париж одного из членов Совета Чарномского для переговоров с генералом Дембиньским, который, как и генерал Рыбиньский, считался лидером той части «умеренного» крыла эмиграции, что возлагала надежды на умиротворение Польши путем уступок со стороны российского правительства. По словам царского агента Ю. Балашевича-Потоцкого, они считали, что «Польша не должна рассчитывать на поддержку Европы и что предоставленная собственным силам, она никогда не сможет создать свое будущее», а потому у нее остается «лишь один шанс – это тесный союз с Россией или, скорее, с панславизмом под эгидой России». Такая позиция, по существу, была близка позиции сторонников Чарторыских. Их объединяли общее неприятие революции и страх перед восстанием, общее стремление удержать Польшу на пути мирной «органической» работы, расчет на соглашение с царизмом, хотя были и различия – отношение к Западу, к панславизму и в целом к России. Казалось, что идейная близость могла бы привести к сближению и сотрудничеству партии Дембицкого с агентурой Отеля Ламбер на Востоке, но последняя не хотела отказаться от своих претензий единолично представлять находившихся там польских эмигрантов. В. Иордан хлопотал перед турецким правительством о непризнании и запрещении Совета, на помощь ему был срочно направлен Витольд Чарторыский, а затем и генерал Бреаньский. Предполагалось, что Йордан поедет в Дунайские княжества для оказания влияния на собравшуюся там молодежь. Он должен был позаботиться «о приискании занятий для этой новой эмиграции, обеспечить ее пребывание там на определенное время и отвратить ее от необдуманных экспедиций в Польшу, планы которых ей приписывали». Иными словами, речь шла о том, чтобы помешать подготовке восстания, которую осуществляли деятели демократической эмиграции, формировавшие у румынской границы польские вооруженные силы. Поскольку Иордан ссылался на необходимость курировать в Стамбуле дела, связанные с черкесами, в Княжества отправился Бреаньский; на него же была возложена задача переговоров с сербами и распространения католической пропаганды среди болгар
