Polska - [45]

Их было трое. Удивительное явление, кое никому и никогда из мужчин не удастся научно объяснить: они занимались извечным делом и продолжали ворковать на языке, из которого я понимал совсем мало слов. Что это был украинский, да ещё и "западный" язык — этого я тогда не знал. Не знаю и сейчас.

Кто виноват в дальнейшем? Лагерная кухня, что продолжала выдавать несъедобное варево из картошки с макаронами неимоверной плотности, равной застывшему бетону? Иногда и подгоревшему слегка? В том, что украинские талантливые стряпухи захотели лучшего и достойного пропитания — их вины в этом не нашёл бы ни один следователь. Как можно потреблять лагерное питание, когда каждая из них врождённый талант в приготовлении пищи!? Даже и в военное время!? Им, большим и признанным всем миром, мастерицам по борщам!? Лучше смерть!

Вот и тогда три стряпухи на удалении от стога, кое им показалось безопасным "в пожарном отношении", устроили три очага: два, или три кирпича, и на них — посудина. Всё, более ничего не нужно! Приступаем к извечному женскому занятию — стряпне. На свежем воздухе. Без запретов. По своим способностям и возможностям в продуктах. Солнышко, теплынь, тишина, всё отошло куда-то, да и так далеко, что вроде бы нет и войны! Ничего худого в мире не существовало, оставалось только священнодействие у скромного очага вперемешку с милой беседой, коя бывает выше и дороже самой изысканной пищи! Вечное, непреходящее священство!

Наблюдал за их работой, а наблюдали они за мной — этого я так и не узнаю. Но хотелось: что они могли заметить за "хлопчиком"? Ничего, а вот "хлопчик" — тот замечал: каждая из них шла к стогу, брала малую охапку "соломенного топлива", клала его в стороне от своего очага, затем брала меньшую порцию и совала её под посудину с варевом. Дело шло к завершению готовки, но солома — она и есть солома: быстро и жарко сгорала, не давая нужного огня для варки того, что находилось в посудинах.

Через годы как-то услышал сравнение: "его любовь — как солома: обжигает, но не греет". Следом за пословицей почему-то вспоминался лагерный стог соломы и стряпухи в "огнеопасной" близости от него.

Женщины ворковали, но на каком языке предавались извечному женскому удовольствию — не знал. Да и чего там понимать? Женщины занимались вечной работой: готовили пищу, это и так понятно! И всё же…

…таская солому для очагов от "главного топливного склада", милые поварихи проложили дорожку из соломы от огнищ до стога. И миг наступил, он просто не мог не наступить: в один из моментов у одной разини, а она в это время увлечённо и быстро что-то щебетала соседке и беседа "вступила в затяжной диалог", совсем маленький огонёк вышел из очага, и со скоростью, не меньшей, чем по дорожке из пороха, устремился к стогу соломы!

Мы, мальчишки, такие дорожки в осень сорок пятого делали из пороха, но это было в сорок пятом, а пропитание женщины готовили в сорок четвёртом. Оно и понятно: и я, будь огоньком, тоже захотел бы вкусить больше от большого стога, а не довольствоваться теми крохами, что получал из рук женщин. Огонь любит свободу, он только тогда ОГОНЬ, когда неуправляем.

Повторяю, день был солнечный, яркий, и бегущий по соломенной тропинке огонёк, что невольно проложили стряпухи от стога к очагам, был не виден. Я его увидел, мгновенно понял, что будет далее, но на каком языке оглашать "сигнал тревоги", какими словами предупреждать женщин о приближающейся неприятности — не знал. Чего было орать русским языком "бабы, сгорите!", когда они ничего бы не поняли!? Как предупредить женщин о начале большого веселья?

Это потом услышал крик "ратуйте!", когда огонь уже лизнул бок стога, но поскольку и этот непонятный призыв ничего не сказал, то я и не тронулся с места… так, отошёл подальше, чтобы не припекло…

Мне ли пожаров не видеть!? Затоптать горящую дорожку из соломы не мог: босой был. Эх, где были на тот момент погибшие польские ботинки с подошвой из картона!? Как иногда не хватает сущей малости для совершения подвига! Была бы обувь — затоптал огонёк и не дал бы ему стать ОГНЁМ! Мог бы совершить "подвиг"!

Первое: "подвиг" не состоялся. Второе: года не прошло, как сгорела родная келья в далёком монастыре, поэтому на горящий стог соломы реагировал довольно-таки спокойно. Чего орать благим матом из-за какого-то пустяшного, несерьёзного стога соломы!?

Стог сгорел быстро: солома — она и есть солома.

Вот он, яркий пример начала всех бедствия: человек не знал иностранного языка! Милые женщины были с Западной Украины, их не понимали даже жители Полтавщины, и только сегодня понял, что всякие осложнения с тяжелыми последствиями между народами случаются от непонимания языка. Это первое. Второе: не мог им сказать:

— Бабы, поменьше щебечите, внимательнее будьте с огнём! — кто бы меня понял? Кто бы стал слушать мальчишку полных восьми лет:

— Ишь, сопляк, учить вздумал! — могли понять и "послать" на прекрасном украинском языке куда-нибудь подальше? Какой-то малолеток будет учить!

Пример "обиды без умысла": наш язык не может в немецком имени "Hans" произносить "Г" с придыханием, делать что-то среднее между "Г" и "Х". Не дано, амбушюр у нас так устроен. Немецкое имя "Ханс" мы, русскоговорящие, произносим как "Ганс". "Ганс" с немецкого — гусь…Вот и корень обид всех немецких солдат, кои от рождения получили имя "Ханс с придыханием". оккупационных войск