Polska - [29]

Помощник машиниста — "правая рука" машиниста. Святая обязанность помощника — держать необходимое давление пара в котле. Есть пар — будет и ход локомотива, нет пара — машинист такого помощника в следующую поездку не возьмёт.

Последний человек в паровозной бригаде — кочегар. "Каторжанин" Его дело — следить за топкой локомотива. Топка должна быть чистой от шлака и уголь должен сгорать с максимальной температурой для данного сорта угля. Кочегар кормит ненасытное чрево локомотива углём и поит его водой…

… и на приличном ходу состава в топку локомотива летит всего один неприметный, совсем не отличить от настоящего, кусок угля размером не больше кулака…

Были шансы у паровозной бригады выжить после взрыва котла? У меня нет данных о том, сколько немецких прислужников выжило после взрыва паровозного котла плюс сход с рельсов остатков от локомотива. Это один из вариантов уничтожения железнодорожной техники О других средствах уничтожения, вроде "мины нажимного действия" под подошвой рельса, мне ничего не было известно по причине малого возраста.

Кто в нашем эшелоне пускал пар в цилиндры локомотива? Машинист из немцев? Если так, то как он общался с помощником? И помощник был немецкий? А кочегар?

Во все времена на железнодорожном транспорте царила "плечевая система" Это значит, что локомотив приводит состав из пункта "А" на станцию "Б" и там разворачивается для обратного хода в пункт "А" Для этого специальные поворотные устройства были. Сложные и громоздкие технические устройства. Оно, конечно, локомотив мог возвратиться в точку "А" "задом", но на длинном "плече" такая поездка была трудной.

Развернувшемуся локомотиву цепляют другой эшелон, и та же отдохнувшая бригада своим локомотивом из "Б" тянет эшелон в "А" Всё просто. Длина "плеч" в километрах в разные времена истории железнодорожного транспорта менялась, но сама "плечевая" система оставалась незыблемой. У врагов — так же.

Заслонов и те, кто помогал ему в борьбе с оккупантами, выводили из строя поворотные круги, чем очень портили настроение вражеским прислужникам из движенцев.

Всплывает вопрос: немцы прислужникам что-то платили, или они работали месяцами, как когда-то в отечестве нашем, бесплатно? Если враги что-то платили, да ещё и аккуратно, в срок, то в сотый раз хочется обозвать их "дураками": учитесь у нас быть гибкими! Учитесь у нас беззаветно любить родину! Учитесь у нас, как нужно есть вражеский хлеб и помнить о том, что этот хлеб всё же вражеский! Учитесь у нас не отдавать то, что честно заработано другими! Особенно, когда эти "другие" — "свои"! Учитесь у нас получать хлеб из руки и кусать эту руку!

Не знаю и такого: приравнивали захватчики свой железнодорожный транспорт по значению к военному соединению? Имелись в Рейхе титулы, как в стране советов? Кто такой: "генерал-полковник тяги"? Оказывается, всего лишь "начальник депо" Или выше? Считали враги железнодорожный транспорт более значимым, чем мы? Какой процент обслуживающего персонала на захваченных железных дорогах состоял из немцев, и кто выполнял всю оставшуюся работу? Есть такая статистика?

…возвращаюсь в теплушку и проплываю над заваленными и горящими вагонами в стороне от колеи… Тихо проезжаю, в "мёртвой" тишине как снаружи, так и в вагоне. В вагоне все — железнодорожники, они прекрасно знают, чем может окончиться быстрый ход состава по потревоженному взрывом полотну. Для чего люди завалили состав? Чтобы напугать меня ужасными картинами? Хотели сказать: "смотри, такое могло быть и с тобой"!? А мне не страшно! Интересно, любопытно, ново, но не страшно! Я "обстрелянным" и загнать моё сердце "в пятки" какими-то догоравшими вагонами — бесполезное занятие! Страхи не пугали и потому, что за минуты до прохода по ужасному месту, я съел утренний бутерброд из куска черствого хлеба с повидлом и маргарином. Такое сытное утро для войны — это много! Бутерброд с маргарином — покрепче любой стали! Что-то удавалось родителю ещё добывать, но что — не помню, провал, и такой провал, мне кажется, у меня произошёл потому, что вопрос о питании не имел никакого значении! С голоду не умирал? Не умирал! Чего ещё нужно! От истощения не падал? Нет! А сытого меня "взять" какими-то валяющимися и горевшими вагонами — пустое занятие!

Дело в том, что мать на путях одной из станций нашла кошелёчек с какой-то золотой мелочью. Когда такое счастье на неё свалилось, то её, как бывшую воспитанницу приюта, стала мучить совесть: "чужое! нужно бы вернуть потерю, это нехорошо…" Интересно: почему угрызения начались у неё с третьей секунды после встречи с кошелёчком, но после седьмой минуты угрызения стали терять силу? Поблекли? Как и почему маленький, старенький и потёртый кошелёчек оказался у одного из рельсов? совсем маленький и незаметный, настолько маленький, что пойти мимо него мог любой! Почему мать не прошла? Почему встреча с теми малыми ценностями произошла у неё, а не у кого-то другого? Об этом, если будет желание, я смогу узнать, когда окажусь в любимом "четвёртом измерении" Если, разумеется, на то время интерес к далёкому кошелёчку не пропадёт раньше. Говорят, что ТАМ всё ясно, ТАМ никаких тайн для нас нет. ТАМ "всё тайное становится явным"…