Положитесь на Псмита - [6]

— Вы не поняли. Я…

— Нет. Нет и нет. Но все равно я вам весьма обязан. Очень любезно с вашей стороны, дорогой мой, предоставить мне такую возможность. Очень любезно. Очень, очень, очень любезно, — продолжал его сиятельство, бредя к двери и читая на ходу: — О, очень, очень, очень… — Дверь за ним закрылась.

— Черт! — сказал мистер Кибл.

Он уныло рухнул в кресло. Ему придется написать Фил-лис. Бедняжке Филлис… Придется объяснить, что ее просьба невыполнима. А почему, угрюмо подумал мистер Кибл, выбираясь из кресла и направляясь к бюро, а почему невыполнима? Только потому, что он бесхребетный слизняк и боится пары серых глаз, имеющих обыкновение леденеть?

«Милая Филлис», — написал он. И остановился. Какие нова подобрать? Как объяснить? Мистер Кибл сжал голову и ладонях и застонал.

— Эгей! Дядя Джо!

Мастер эпистолярного жанра резко обернулся и увидел — без малейшего удовольствия — своего племянника Фредерика. Мистер Кибл посмотрел на него с раздражением, ибо не просто рассердился, но и испугался. Он не слышал, чтобы дверь открылась. Глянцеволосый молодой человек словно выскочил из люка.

— Я через окно, — объяснил высокородный Фредди, как будто читая его мысли. — Дядя Джо…

— Ну, в чем дело?

— Дядя Джо, — сказал Фредди, — вы мне не одолжите тысячу фунтов?

Мистер Кибл взвизгнул, как болонка, которой наступили на хвост.

III

Мистер Кибл, красноглазый, доведенный до предела, медленно восстал из кресла и начал надуваться в зловещем молчании, но тут его племянник умоляюще поднял ладонь. До высокородного Фредди мало-помалу доходило, что он, пожалуй, не подготовил дядю к своей просьбе с необходимой деликатностью и тактом.

— Секундочку! — проблеял он умоляюще. — Погодите, не лезьте на стену. Я сейчас все объясню.

Чувства мистера Кибла нашли выход в сардоническом кряхтенье.

— Объяснишь?

— Ну да. Просто я не с того конца начал. Нельзя было так, сразу. Дело в том, дядя Джо, что у меня есть план. Честное слово, если вы минутку подождете с апоплексией, — сказал Фредди в некоторой тревоге рассматривая своего кипящего родственника, — я смогу вас выручить. Честное слово. Я просто подумал: если, по-вашему, план этот стоит тысячи, так вы ее, может быть, мне отстегнете? Я готов прямо все выложить и довериться вашей честности, если вы решите, что оно того стоит.

— Тысяча фунтов!

— Круглая, очень удобная сумма, — вкрадчиво намекнул Фредди.

— А зачем тебе, — спросил мистер Кибл, несколько оправившись, — нужна тысяча фунтов?

— Если на то пошло, так кому ж она не нужна? — возразил Фредди. — Но я готов открыть вам особую причину, почему она мне нужна как раз сегодня утром — поклянитесь только, что папаше — ни гугу.

— Если ты таким образом даешь мне понять, что не хочешь, чтобы я повторил твоему отцу сказанное тобой конфиденциально, уверяю тебя, мне ничего подобного и в голову бы не пришло.

Фредди растерянно заморгал. Быстротой соображения он не отличался.

— Я что-то не разберу, — признался он. — Так вы ему скажете или нет?

— Не скажу.

— Молодец, дядя Джо, — произнес Фредди с облегчением. — Свой человек! Я всегда говорил. Так слушайте: вы знаете, какая буча была из-за того, что я проиграл на скачках?

— Знаю.

— Между нами говоря, я спустил пять сотен. И хочу задать вам один простой вопрос. Почему я их спустил?

— Потому что ты молокосос и последний осел.

— Ну да, — согласился Фредди после некоторого раздумья. — Конечно, можно сформулировать и так. Но почему я был ослом?

— Боже ты мой! — не выдержал мистер Кибл. — Я же не специалист по психоанализу!

— Да в конечном счете проигрался я потому, что был не с той стороны забора. На лошадей только дураки ставят. А выигрывают одни букмекеры, и, если вы дадите мне тысячу, я стану букмекером. Мой приятель по Оксфорду работает у букмекера, и меня тоже возьмут, если я внесу тысячу фунтов. Но я должен им ответить побыстрее, не то они найдут другого. Вы понятия не имеете, какая из-за таких мест конкуренция.

Мистер Кибл, который все это время пытался вставить слово, наконец умудрился это сделать.

— И ты серьезно думаешь, что я… Но какой смысл тратить время на пустые разговоры? Мне неоткуда взять названную тобой сумму. А было бы, — тоскливо произнес мистер Кибл. — А было бы… — И взгляд его скользнул по письму на бюро, письму, которое начиналось словами «Милая Филлис» и на этом кончалось.

Фредди одарил его взглядом, полным сердечного сочувствия.

— Я же знаю, в каком вы положении, дядя Джо. И чертовски вас жалею. То есть тетя Констанция и все прочее.

— Что! — Как мистера Кибла по временам ни угнетало его финансовое положение, прежде он хотя бы находил утешение в мысли, что это тайна, известная только ему и его жене. — О чем ты говоришь?

— Ну, я знаю, что тетя Констанция присматривает за дублонами и проверяет, как они тратятся. И, по-моему, стыд и позор, что она не желает помочь старушке Филлис. Девочке, — сказал Фредди, — которая мне всегда нравилась. Стыд и позор. Почему ей нельзя было выйти хоть за Джексона? Любовь же — все-таки любовь! — сказал Фредди, для которого это было больным местом.

Мистер Кибл как-то странно булькал.

— Наверное, мне следует объяснить, — сказал Фредди, — что я устроился спокойно покурить после завтрака прямо под этим окном и все слышал. Ну, как вы с тетей Констанцией выясняли отношения из-за старушки Филлис и как вы пробовали подоить папашу — ну все.