Положитесь на меня - [5]

— Очень хорошо, Тим.

Он придвинул к себе толстое досье и занялся им, пока О'Халлаган набирал номер и говорил по телефону. Он продолжал рассматривать досье, когда О'Халлаган повесил трубку.

— Вы можете считать, что дело сделано, — спокойно заявил О'Халлаган.

Дори кивнул и продолжал читать. Пока Дори занимался досье, О'Халлаган вспоминал все те годы, которые он работал под его началом. По мнению О'Халлагана, он был, без сомнения, человеком блестящим, умным и совершенно безжалостным, когда ситуация того требовала. В те несколько секунд, которые понадобились Дори, чтобы поставить свою подпись под досье, О'Халлаган пришел к заключению, что он предпочитает работать для Дори, а не для кого-либо другого в ЦРУ.

Дори отодвинул досье и, подняв глаза, стал рассматривать О'Халлагана через очки с двойными стеклами.

— Нужно кем-то заменить Бордингтона, — сказал он. — По моему мнению, годится Жак Латимер, но Кен полагает, что Латимер погорит раньше, чем начнет работать.

— Латимер — человек, который нам нужен, — сказал О'Халлаган. — Что, если я поговорю с Кеном?

— Я с ним говорил. Кен всегда дает хорошие советы. — Дори сцепил пальцы. — Там Малих. Вы помните Малиха?

— Как можно его забыть?

— Действительно, это их лучший агент. Наконец-то мы хоть знаем, что он там. Итак… — Дори остановился, взглянул на свои ногти и нахмурился. — Нужно надуть Малиха и сделать так, чтобы провезти Латимера в Прагу.

Зная, что Дори уже решил этот вопрос, О'Халлаган молчал.

— Нужно устроить дымовую завесу, — продолжал Дори. — Мы отправим в Прагу агента, которого можно будет легко заметить, и пока Малих будет его допрашивать, Латимер незаметно приедет и устроится.

О'Халлаган поскреб свою тяжелую челюсть.

— Это мне кажется очень хорошим трюком, но агент, да еще, как вы сказали, заметный, он же пропадет!

Дори мрачно улыбнулся.

— Да, безусловно, он будет принесен в жертву. — Вы знаете, что Гирланд вернулся? Он сегодня утром приехал из Гонконга.

— Гирланд? — повторил О'Халлаган, подавшись вперед. — Он приехал сюда?

— Да. Я не терял его из виду. Он крупно задолжал мне и теперь настало время вернуть долг. — Дори поднял нож для разрезания бумаги и стал рассматривать его. — Гирланд и послужит дымовой завесой в Праге. Когда Малих узнает, что Гирланд приехал в Прагу, он сразу поймет, что тот является преемником Бордингтона. И пока он будет заниматься Гирландом, Латимер сумеет проскользнуть. Что вы думаете об этом?

О'Халлаган, устремив взгляд на свои веснушчатые руки, размышлял. Он испытывал огромное уважение к Гирланду, который был одно время лучшим агентом Дори.

— А почему вы думаете, что Гирланд согласится поехать в Прагу? — наконец спросил он. — Теперь он не работает на нас и очень далек от того, чтобы быть дураком. Я не представляю его там, в Праге.

— У Гирланда есть две слабости: женщины и деньги, — сказал Дори. — Он поедет. Я вам это гарантирую.

— В таком случае, мы его потеряем: Вы этого хотите?

Тонкие губы Дори сжались.

— Гирланд думает только о себе. Он получал большие деньги, поэтому и работал на нас. Ему удалось вытянуть из меня крупный куш, и вот настало время воспользоваться им, как он пользовался нами. А если мы его потеряем… Это будет небольшой потерей.

О'Халлаган едва заметно кивнул.

— Если вам удастся послать его в Прагу, мне совершенно безразлично, что с ним станет. Я полагаю, бесполезно вам напоминать, что он очень хитер. К тому же, зачем ему ехать в Прагу?

— Если приманка будет достаточно притягательной, рыба всегда схватит ее, — ответил Дори, — а у меня есть приманка, чрезвычайно притягательная для Гирланда. Он поедет в Прагу!

Бордингтон вышел из крошечной ванной комнаты, вытирая лицо полотенцем. Он сбрил усы, и его длинное худое лицо стало казаться еще более длинным и унылым.

— Я чувствую себя другим человеком, — сказал он. — Двадцать пять лет я носил усы, и у меня такое ощущение, что я пропаду без них. — Он достал из внутреннего кармана очки в металлической оправе и надел их. — И в очках, я думаю, меня не смогут узнать, как по-вашему?

Мала с отчаянием смотрела на него. Бритая губа и очки совсем изменили его облик, конечно, не в лучшую сторону.

— Я также подумываю о том, чтобы покрасить волосы, — продолжал Бордингтон, разглядывая себя в зеркале над камином. — У меня есть флакон с краской, но я не особенно хорошо себе представляю, как ею пользоваться. — Он повернулся к ней. — Вы сможете мне помочь?

Мала глубоко вздохнула.

— Нет… Я не стану вам помогать! — ответила она, стараясь говорить спокойно.

Ее охватил ужас. Она знала, что если поймают Бордингтона, то он выдаст всех. Его длинное, вялое лицо убеждало ее в том, что он неспособен на мужественный поступок. Как только его начнут допрашивать, он скажет все, что знает. Потом придут к ней и уведут ее. Она испугалась.

— Уходите отсюда. Прошу вас! Я не шучу. Я вас прошу… я вас умоляю, уходите от меня!

Бордингтон с упреком посмотрел на нее.

— Вы говорите несерьезно. Что, если я приготовлю вам чашку чая? Чай лучше, чем алкоголь. Где у вас чай и чайник?

— Я вам сказала, чтобы вы уходили! Я не хочу, чтобы вы были здесь! Я вам не стану помогать! Уходите же! Я умоляю вас!