Положеніе русскихъ плѣнныхъ въ Германіи и отношеніе германцевъ къ населенію занятыхъ ими областей Царства Польскаго и Литвы - [68]

— Я и сейчасъ безъ содроганія не могу вспомнить о тѣхъ ужасахъ, о тѣхъ нравственныхъ и физическихъ страданіяхъ, которыми была полна наша жизнь въ плѣну у германцевъ, — воскликнула со слезами сестра милосердія.

Въ 1914 году, при отступленіи русскихъ войскъ, въ Скерневицахъ задержался нашъ госпиталь съ тремястами раненыхъ и больныхъ воиновъ, эвакуировать которыхъ не представилось возможности.

Весь медицинскій персоналъ и 35 сестеръ милосердія госпиталя были захвачены въ плѣнъ.

Съ этого момента для насъ настала пора тяжкихъ мукъ.

Насъ сестеръ, отправили въ г. Бускъ и, разбивъ по разнымъ баракамъ, приставили къ тяжкимъ заразнымъ больнымъ, заставляя работать до полнаго изнеможенія.

Еще низшій персоналъ относился къ намъ нѣсколько сносно, но нѣмецкое офицерство и доктора смотрѣли на насъ, какъ на безсловесную скотину и оскорбляли на каждомъ шагу, безъ всякаго повода, просто изъ желанія надругаться.

Съ грубостью, даже съ недостаткомъ питанія, и мало-мальски сносными условіями существованія, мы старались смириться.

Но безотчетный страхъ и ужасъ наполняли душу, когда приходилось видѣть поруганіе чести дѣвушекъ, нашихъ сестеръ милосердія.

Разнузданные нѣмецкіе офицеры врывались въ дежурное помѣщеніе бараковъ, гдѣ помѣщались русскія сестры, и насильно оттуда уводили, вѣрнѣе уносили намѣченныя жертвы.

Ни крики, ни мольбы, ни слезы несчастныхъ женщинъ не трогали нѣмецкихъ офицеровъ.

Насильно уведенныя сестры милосердія безслѣдно изчезали, не возвращаясь больше къ мѣсту своего служенія.

Только о судьбѣ трехъ нашихъ сестеръ у меня имѣются опредѣленныя и достовѣрныя данныя.

Екатерина Гавриловна Качменская и Вѣра Николаевна Колодина были найдены у нашихъ бараковъ мертвыми съ признаками изнасилованія; Антонина Ивановна Баранова — уроженка Енисейской губерніи изъ села Богатово, обварившая кипяткомъ офицера Зюсфельда, пытавшагося ее изнасиловать, была зарублена товарищемъ этого негодяя, офицеромъ Байгеромъ.

И вотъ изъ 35 сестеръ 22-го сибирскаго передового госпиталя уцѣлѣло насъ 10 человѣкъ, по своему возрасту и внѣшности, къ счастью, не подошедшихъ подъ эстетическія требованія нѣмецкихъ насильниковъ.

Впрочемъ, пришлось пережить иные ужасы.

Посмотрите на меня… Что я изъ себя представляю? Калѣка!.. Нога совсѣмъ парализована, а руки едва дѣйствуютъ. Это слѣдствіе «гуманности» германцевъ…

Видите ли, — продолжала М. I. Скибильская, — изъ германскаго плѣна бѣжали три русскихъ казака. Провѣдавъ, что въ дежурной комнатѣ холернаго барака находятся русскій врачъ и двѣ русскихъ сестры милосердія, вечеромъ они пришли къ намъ съ просьбой дать имъ возможность выбраться изъ вражескаго лагеря и присоединиться къ русскимъ войскамъ.

Явились они къ намъ въ ужасающемъ видѣ. У всѣхъ троихъ были отрѣзаны уши, на ногахъ же вырѣзаны кровавые лампасы.

При видѣ несчастныхъ страдальцевъ, у которыхъ отъ варварской операціи еще не зарубцевались раны и изъ нихъ сочилась кровь, мы не въ силахъ были отказать въ помощи. Перевязавъ раны, мы снабдили казаковъ необходимой одеждой.

Докторъ же, ординаторъ палаты, Іосифъ Николаевичъ Богдановъ, изъ Ставропольской губ., съумѣлъ имъ дать нужныя указанія какъ добраться до расположенія русскихъ войскъ.

Еще мы не успѣли убрать одежду, оставленную бѣглецами, какъ въ баракъ вошелъ докторъ Альбертъ Ликандра, русско-подданный нѣмецъ, попавшій къ германцамъ въ плѣнъ вмѣстѣ съ нами и, если не ошибаюсь, служившій до войны въ Харбинѣ.

Увидѣвъ казачью форму, врачъ Ликандра сейчасъ далъ знать по телефону нѣмецкимъ военнымъ властямъ.

Не успѣли мы опомниться, какъ въ дежурную комнату ворвались нѣмецкіе офицеры и солдаты.

Врача Богданова нѣмцы тутъ же повѣсили.

На меня и на другую сестру милосердія набросилась остервенѣлая шайка, нанося удары кинжалами.

Что со мной дѣлали, сказать не смогу, такъ какъ послѣ первыхъ нанесенныхъ мнѣ ранъ я упала безъ сознанія и очнулась только черезъ нѣсколько часовъ.

Вслѣдствіе этихъ пораненій, я потеряла способность владѣть ногой и едва-едва шевелю пальцами рукъ, на вѣки оставшись калѣкой, неспособной къ труду. Вотъ доказательства звѣрства германцевъ…

До смерти я не забуду варварски-жестокаго обращенія «культурныхъ» германцевъ съ русскими плѣнными, — воскликнула страдалица М. I. Скибильская.

«Енисеецъ».