Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века - [16]

. Присутствие на окончательных экзаменах владыки Григория подтверждает и сам Белюстин, однако, по словам священника, все предметы были сданы им настолько успешно, что он был назначен для поступления в Санкт-Петербургскую академию[131]. Какой из вариантов является истиной, в настоящее время определить не удалось, но так или иначе, Белюстин вступает в брак с Анной Лукиничной Морошкиной, принимает священный сан и тем самым делает выбор, определивший всю его дальнейшую жизнь. Избрав семейную жизнь, И. С. Белюстин становится сперва сельским священником, а потом и клириком одного из уездных городов Тверской епархии. В период всего священнического служения, вплоть до самой смерти в июне 1890 г., Белюстин стремился быть не таким как все и имел свое мнение на многие темы, что неизбежно приводило к многим проблемам, преодоление которых становилось смыслом его жизни.

Подробности служения Белюстина сначала в селе Васисино, а после и в городе Калязин небезынтересны исследователю, однако в данном конкретном случае в их освещении нет необходимости. Изучая публицистическую деятельность Белюстина, в первую очередь необходимо уделить внимание не столько биографическим фактам, сколько вопросу мироощущения отца Иоанна. Анализируя творческое наследие калязинского публициста, воспринимая его как рядового священнослужителя своего времени, с традиционным взглядом на историю православия, догматическое богословие, а также на роль Церкви в обществе, исследователь рискует получить неверные данные относительно того, о чем писал и чего добивался в многочисленных статьях и публикациях их автор. Белюстин, судя по личной переписке священника, не ограничивал себя привычным для православной традиции взглядом не только на окружающую его действительность, но и на, казалось бы, незыблемые и вековые истины. Отношение отца Иоанна к сектантству, старообрядческому расколу, истории Церкви и государства, а также его мнение о себе самом и том положении, в котором он был вынужден осуществлять свою пастырскую деятельность, во многом определяли его взгляды как церковного публициста. В связи с этим, характеризуя Белюстина как священника и публициста, необходимо, на основании в том числе личной переписки с целым рядом известных и даже выдающихся деятелей XIX в.[132], уделить внимание особенностям его мышления и мироощущения, которые, несомненно, формировали систему критических воззрений священника относительно Церкви и государства.

Со студенческой скамьи считая себя интеллектуально и нравственно исключительным, Белюстин, по всей видимости, готовился к блестящей и успешной карьере, мечтам о которой не суждено было сбыться. Вместо всеобщего признания, академического образования и доходного места будущий публицист оказывается в провинции, уклад жизни которой не прибавлял энтузиазма молодому священнику. При анализе дневников и писем Белюстина становится очевидным, что сельская жизнь тяготит его, и, проходя свое служение в селе, он грезит переводом в одну из столиц, более предпочитая Москву[133]. Хлопоты о переводе занимали ум священника почти всю его жизнь, и желание покинуть провинциальный Калязин, о котором он часто отзывался самым нелицеприятным образом[134], мотивировалось необходимостью дать образование своим детям[135], а иногда желанием заниматься наукой и публицистикой без отвлечения на приходскую деятельность[136]. Возможно, на мысль служить, не имея прихода, отца Иоанна натолкнуло не только желание уединенности и достатка, но и разочарование в результатах своего пастырства. Белюстин не видел коренных перемен в жизни мирян и считал русский народ безрелигиозным и безнравственным в высшей степени[137]. Несмотря на желание закрыться от мира в рабочем кабинете и отрицательную оценку народной религиозности, Белюстин часто не без самохвальства пишет о собственных трудах на благо Церкви, о том, что прихожане ценят его и не принимаются за серьезные дела без его благословения[138], о роли горожан в деле его назначения в Калязин и о хлопотах паствы ради его награды саном протоиерея[139].

Очевидно, Белюстин знает себе цену и не стесняется говорить об этом. Что касается отношения к своим собратьям, то, изучив жизнь местного духовенства, Белюстин еще раз убеждается в своей исключительности[140] и не входит в близкие отношения не только с соседними причтами, которые, по его мнению, под покровом епископа[141] живут безнравственно и во мраке невежества[142], но даже со священством своего прихода[143]. Чувство исключительности сопровождает его на протяжении всей жизни, а невозможность претворить эту исключительность во что-либо материальное погружает Белюстина в глубокую печаль и уныние, иногда его даже посещают мысли о добровольном сложении священного сана[144]. Кроме того, постоянный страх наказания[145] за публикуемые им под псевдонимами[146] статьи в различных газетах и журналах[147], которые, однако, периодически без согласия Белюстина были подписаны его именем[148], спровоцировал в нем еще большее недоверие не только к презираемому им священноначалию[149], но и ко всему окружающему миру. Священник И. С. Белюстин чувствовал себя находящимся под постоянным наблюдением, был уверен, что его письма и корреспонденцию периодически воруют