Половой рынок и половые отношения - [8]

А между тем, применяющие это насилие остаются безнаказанными, так как следственная власть в таких случаях обыкновенно становится на сторону обвиняемого, и дело идет на прекращение. И это понятно. С одной стороны, существует убеждение, что один мужчина не может изнасиловать, — а с другой, какая-нибудь деревенская девушка именно говорит, что такой-то человек из общества, будучи с ней вдвоем, изнасиловал ее. У следователя весьма естественно является вопрос:

— Как это случилось?

— Сначала кусалась, царапалась, а потом…

— Так значит, ты сама согласилась?

— Нет, я кусалась, царапалась, а он все обнимал…

— Но потом ты сама?

— Да…

Таков получается сухой следственный материал, и таким образом он в огромном большинстве и должен быть, так как простая деревенская девушка, — а это случается в огромном большинстве именно с простыми деревенскими обитательницами, — такая девушка не только не в состоянии передать следователю всех тонкостей своего психического перелома во время насилия, но и сама-то не понимает: что с ней случилось, как она от злобы перешла к страстному увлечению?

Следственный материал, данный самой потерпевшей, дополняется еще обвиняемым.

— Как это случилось?

— Ужинали, потом пили ликер, — презрительно говорит обвиняемый, — ну, и потом пошли в ее комнату.

— Чем же вы объясняете ее жалобу?

— Шантаж, конечно, что же больше?

В конце концов, у обвиняемого все выходит и логично, и согласно с укоренившимся взглядом на насилие. Он был один с девушкой, следовательно, физически не мог изнасиловать. Она пила с ним ликер и сама же сознается, что поцеловала и обняла… Где же тут насилие? Ясное дело, шантаж. И дело идет на прекращение.

Может быть привлечена к ответственности хозяйка «за сводничество», но это неопасно, так как наказание тут пустячное, всего до ста рублей штрафа. А так как ответить приходится из сотни за одну, то наказание это совершенно теряет свое значение. Закон, очень строго охраняющий целомудрие женщин, оказывается на практике бессильным, почти мертвым. Насилие совершается почти каждый день, а кару несет едва ли в год один. Все это чрезвычайно благоприятствует ремеслу сводни, все это дает возможность действовать смело, почти открыто, на широкую ногу. Дом сводни и ее ремесло известны всем любителям, она устраивает аукцион или лотерею на целомудрие, она продает девушку открыто, в шумной компании, за шампанским, со смехом и издевательством над наивностью девушки. Она в безопасности, так как служит богатым, сильным людям, во всех отношениях правоспособным, могущим постоять за себя, а их обвинительницами могут явиться только наивные девушки. Какое же может быть сомнение, на чьей стороне останется победа? Как бы в подтверждение этого мнения, в последнее время в некоторых городах появилась новинка: семейные вечера.

Семейные вечера [1]

Как-то, года четыре назад, один мой знакомый показывает мне карточку и говорит:

— Вот, посмотри!

Я взял.

На карточке стояло знакомое мне имя бывшего конторщика, получавшего 40 рублей в месяц. Он уже около двух лет был без дела и без средств к существованию. И вот этот-то человек от своего имени и от имени своей супруги приглашает моего знакомого на «семейный вечер» с картами, с танцами, с шампанским…

— Что это значит?

— А это, брат, интересная вещь! — ответил мне мой приятель. — Вот этот самый господин приехал сюда не то из Греции, не то из Италии, а может быть, и поближе откуда, — только приехал он с непременным и твердым желанием «человеком» сделаться. Сначала он поступил конторщиком, рассчитывая примазаться к какой-нибудь покупке или продаже, — но это ему не удалось, очень уж много желающих у нас на эти дела. Потом он пробовал заняться комиссионерством, но и это ему не понравилось. Комиссионерство у нас занятие выгодное, но требует выдержки и настойчивости, потому что тут все основано на медленном расширении круга клиентов. Да и время для комиссионерства неподходящее — кризис везде мертвую зыбь установил. Вот он и напал на простую мысль. В крупных центрах много маменькиных и папенькиных сынков, которые не прочь бросить сотню рублей, чтобы провести вечер в культурном обществе и в тоже время всяческое удовольствие получить, ни в чем себя не стеснять. Словом, требуется соединение эстетики с полной распущенностью. Обычная покупка любви — это слишком просто, откровенно и не оставляет места никакой иллюзии:

«Купил любви на столько-то рублей, вступил во владение, хотя бы с злоупотреблением, — что тут интересного, а тем более заманчивого?»

Другое дело, если вы, например, попали на какой-нибудь семейный вечер, познакомились там с интересной дамочкой или девицей, проговорили с ней целый вечер, потом поехали ее провожать и как-то само собой заехали в отдельный кабинет ресторана поужинать. Все ведь это так естественно и дальше простой эксцентричности не заходит — эксцентричности весьма милой, заманчивой, но ни в каком случае не грубо-циничной!

В кабинете, опять-таки, как-то само собой оказывается, что вы как нельзя более дополняете друг друга, понимаете с полуслова и жалеете только, что не встретились раньше.

Словом, завязывается то, что называется интрижкой, — обе стороны чувствуют повышенное биение пульса жизни, обоюдно наслаждаются, наполняют пустоту времени и отделываются от скуки.