Половой рынок и половые отношения - [17]

Так оно и бывает, оценивается только и только красота и характер этой красоты. Южане, те же кавказцы, например, отдают предпочтение блондинкам перед брюнетками и уже никакая конкуренция между блондинкой и брюнеткой невозможна. Даже некрасивая блондинка с успехом конкурирует с красивой брюнеткой, хотя бы последняя, кроме красоты, обладала еще всеми совершенствами ума и сердца.

Северяне, напротив, предпочитают брюнеток почти в той же степени.

Просто до чрезвычайности. Выбор по масти, как у сельских хозяев — красный бык всегда ценится двумя-тремя рублями дороже белого или пестрого. Преимущество «серых в яблоках» тоже можно поставить на одну доску с преимуществом блондинок на юге и брюнеток на севере.

Выезд — и любовь! И то и другое подбирается по масти, причем от первого требуется даже больше, чем от второго. Выездные «серые в яблоках» должны быть еще и рысистыми, а для любви требуется только блондинка или только брюнетка, хотя бы умственно и «не рысистая».

Скотство какое-то, а не любовь!

Содержанки-горничные

На фабриках и заводах управляющие, их помощники и вообще высшие служащие, кроме жалованья, получают еще от хозяина квартиру с отоплением, освещением и обстановкой, и две прислуги. Обычай, несомненно, хороший и зиждется на добрых намерениях со стороны хозяев, — обеспечить служащим вполне удовлетворительное существование: без нужды, спокойно и удобно. Но ведет этот обычай далеко не к хорошим последствиям. Для семейного человека две прислуги не лишние, им хватит дела, но холостой вполне обходится одной, а другой дает особое назначение.

Обыкновенно нанимается кухарка, которая и исполняет все работы и по кухне и по дому. А вместо другой прислуги берется молодая девушка, на которой никаких работ не лежит, она никогда ничего не делает и вечно сидит: на юге на балконе, а на севере на крылечке и «грызет» семечки. За это она получает 15 рублей в месяц и стол. Таких должностей по России сотни и тысячи, и все занимающие их девушки кончают печально, это резерв проституции.

Живет такая девушка два-три года на хороших хлебах, в полнейшей праздности, в постоянном созерцании беспечального жития представителей капитала, приобретает известный взгляд на труд и трудящегося, полупрезрительный, полуснисходительный, — и вдруг приходит конец ее беспечальному существованию, ей говорят: собирай свои пожитки и уходи!

— Куда?

— Куда знаешь.

Но ей, собственно, некуда идти, для нее все дороги закрыты, кроме одной, на которой гибнет безвозвратно человеческая личность.

— Куда я пойду? — с отчаянием спрашивала меня одна из таких бывших «горничных». — Я к нему поступила 17-ти лет, ничего не умела делать и у него не выучилась, он не позволял мне работать по дому, говорил: «руки грубеют», — теперь мне 20 лет, и я ни сшить, ни сварить не умею… да еще ребенок на руках.

Собственно, возможность появления ребенка и служит причиной отказа от «места».

В последнее время самосознание трудящегося населения сильно поднялось, а вместе с тем увеличилось и число случаев отстаивания своих прав в суде. Раньше, например, за увечья на фабриках и заводах хозяева платили в меру своей доброты, т. е. или ничего, если хозяин не добрый, или же какие-нибудь пустяки, сто-двести рублей. Теперь каждый знает почти точно, сколько он получит, если обратится в суд, а поэтому «доброта», как единственная мерка вознаграждения, практикуется только при расплате с темными чернорабочими. Остальные сами назначают сумму, и, если соглашение не состоится, то обращаются в суд. То же самое можно сказать и относительно девушек и женщин, приживших вне брака ребенка. Они требуют «на прокормление ребенка» и тоже, если соглашение не состоится, возбуждают иски.

Вот это-то опасение иска со стороны «горничной» и заставляет их хозяев отказывать им от места, как только появятся первые признаки возможности появления ребенка. Юридически это увольнение не имеет никакого значения, так как не лишает уволенную права обратиться в суд. Но практически это имеет огромное значение. Дело в том, что возбудить иск по закону можно только после рождения ребенка, — а увольняется будущая мать и истица месяцев за 6–5 до родов. Этот перерыв в 5–6 месяцев уже сам по себе имеет большое значение, так как отдаляет преступление от начала следствия, что всегда выгодно преступнику. За это время потерпевшая может потерять из виду часть свидетелей сожительства, бывший ее сожитель может даже удалить их, уволив с завода или фабрики и вообще принять все меры к сокрытию следов преступления. Таким образом, доказать сожительство становится невозможным совсем, а в лучшем случае исход является сомнительным, а, следовательно, рискованным, так как господа сожители, в случаях оправдания, не упускают случая, чтобы возбудить против истицы уголовное преследование за клевету и шантаж.

Но такой исход «дела», собственно, бывает редко, его можно считать исключением. Обыкновенно же уволенная сожительница-горничная не возбуждает иска, хотя бы и желала. Шестимесячный промежуток между увольнением и моментом возбуждения иска приводит к тому, что она впадает в нужду, почти нищенствует, ожидая появления ребенка.