Половецкое поле - [11]
К концу долгого моления бояре притомились от чадной тесноты и земных поклонов. Все с затаенным нетерпением ждали конца. А Грозный читал все реже, торжественнее, и казалось, что под каменными сводами темной молельни не умолкнет никогда дремотный гул его усердных молитв.
Но вот царь поднялся, опираясь на посох, и прошел к аналою.
Все облегченно вздохнули.
Раскрыв Евангелие, Иван задумчиво опустил голову. Кто-то в заднем ряду с шумом опрокинул фонарь. Никто не оглянулся: все лица были настороженно обращены к Грозному.
Царь поднял голову.
Вяземский, быстро перейдя молельню, поставил свой фонарь на край аналоя и встал в тени, слева от Грозного, лицом к боярам. Он видел костлявую, с черными тенями вздувшихся жил руку царя на освещенной странице Евангелия, позолоченный огоньком клок русой бороды и колючий блик света на кончике ястребиного носа. Томимый догадками, он, как и прочие бояре, с вол-нением ждал проповеди, надеясь по тону ее угадать замысел царя.
— Бояры! — тихо сказал Грозный и глубоко вздохнул. — Все мы — братья. По языку нашему, по обычаям. Одним крестом крещены. В одного бога веруем. Все вскормлены одной матерью — Русской землею обильной… И надо быть бы промеж нас верности светлой, сыновней и согласию нерушимому, как бывает в семье доброй, где у отца ум ясный и рука твердая…
Он нахмурился, умолк и, чуть перегнувшись вперед, исхудавший в последние дни, угловатый, стал вглядываться в боярские лица. Затем бросил громко и резко:
— Но согласия нет промеж нас, бояры!..
И стал продолжать со всевозрастающим гневом, сжав кулаки и упираясь ими в книгу:
— Не все вы чтите, как должно, веру православную и богом указанные порядки в царстве нашем. Не у всех вас души согреты любовью к земле Русской, а гордыня не взнуздана совестью и покорством царю… Ведомы нам такие, что, высокоумничая, в помыслах и делах своих забывают о небесном владыке и о царе земном… Устроили они бога и царя себе из дела своего, переступив крестное целование собацким изменным обычаем и вложив яд аспиден в уста свои… А это есть грех незамолимый!..
Царь устало опустил голову. Его брови сошлись у переносья, скрыв глубокой тенью глаза. Сухие, тонкие губы кривились, колебля кончики жидких усов… Челяд- нин-Федоров привалился грудью к плечу Старицкого и тихо потянул его за рукав. Князь ответил едва уловимым наклоном головы и повел глазами по рядам недвижных, бледных, похожих одно на другое боярских лиц. Он уловил, как вздрогнули многие из этих лиц, когда царь гневно вскинул голову и крикнул строго и обличительно:
— Дела отступников одеты в скверну, ибо начала их греховны и суетны! В гордыне своевольные отвергли смирение. А апостол Павел изрек: «Рабы, повинуйтесь господам своим, не как человекоугодники, но как богу, не токмо за гнев, но и за совесть!» А перед кем вам, боя- ры, кориться? Перед царем вашим, на царство богом помазанным!.. А я токмо свое царство свершаю и выше себя ничего не творю… И я не знаю ныне земли, сильнее Русской, — оттого, что правится она государями, а не попами и крамольниками воеводами, умышлявшими козни против Москвы…
Мрак, обнимавший людей, поредел, и сквозь него высоко над полом проглянули серыми щелями оконные ниши. Явственнее выступили фигуры молящихся.
— Унесите отсюда слова мои, бояры, и поразмыслите над ними с усердием. Это братняя просьба и царское повеление. Аминь!..
Грозный поднял перед собой золотой крест и торжественно склонил голову.
Из левого притвора вышли два инока в черных одеждах и раскрыли створчатые двери молельни. Голубоватосерое полотнище дыма и чада, колыхаясь над головами людей, поплыло к выходу.
Трепетно замигал, прилег огонек лампады.
Колокол последний раз охнул, и тяжелые звуки его сурово раскатились в темной высоте.
К кресту шли медленно, чинно, глядя в пол, но ревниво выдерживая старшинство родов.
Когда из молельни вышли все бояре, Грозный передал Вяземскому Евангелие и крест и быстро направился к выходу, жестом велев своему любимцу следовать за ним.
На пороге он внезапно остановился и, ткнув рукоятью посоха вверх, перекрестился и проворчал хмуро:
— Небо-то недоброе какое, Офанасий…
Треть небосвода загораживала сизая, тяжелая туча. Верхний, изорванный край ее был облит густым багрянцем, город заволокло лиловатой мглой, и с высоты паперти казалось, что Кремль куда-то одиноко плывет над дымящейся землей.
— К грозе… К большой грозе! — беспокойно прошептал Грозный, и Вяземский заметил, что царь смотрит не на небо, а на черную толпу бояр, медленно бредущих к царскому терему.
«Эк он нас вырядил… Вроде пустынников», — грустно подумал Вяземский, оглядев невольно и свою черную рясу из грубой тканины и толстую веревку на бедрах вместо пояса…
В трапезной слуги разносили на медных блюдах пшенную кашу с постным маслом.
Бояре вяло тыкали ложками в тарелки, медленно несли ко рту, норовя побольше просыпать на пол, и с отвращением жевали, стараясь не глядеть друг на друга.
Царь сидел у края стола, поставив локти на стол и смяв в кулаке бороду. Из-под насупленных бровей он зорко оглядывал бояр и порой усмехался едва заметно. Старицкий украдкой следил за ним.
Василий Кириллович Камянский родился в 1912 г. в станице Екатериновская, Краснодарского края. Образование получил высшее — окончил исторический факультет педагогического института. Служил в рядах Советской Армии с декабря 1936 г. по февраль 1946 г. Участвовал в Великой Отечественной войне с самого начала ее и до конца, занимая должности — ст. адъютанта отдельного саперного батальона, помощника начальника, а затем начальника оперативного отделения штаба стрелковой дивизии. Награжден орденами — Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и пятью медалями.Член КПСС с 1940 г.Газетные очерки, статьи, рецензии начал печатать в периодической печати с 1946 г.
В книгу вошли исторические романы Петра Полежаева «Престол и монастырь», «Лопухинское дело» и Евгения Карновича «На высоте и на доле».Романы «Престол и монастырь» и «На высоте и на доле» рассказывают о борьбе за трон царевны Софьи Алексеевны после смерти царя Федора Алексеевича. Показаны стрелецкие бунты, судьбы известных исторических личностей — царевны Софьи Алексеевны, юного Петра и других.Роман «Лопухинское дело» рассказывает об известном историческом факте: заговоре группы придворных во главе с лейб-медиком Лестоком, поддерживаемых французским посланником при дворе императрицы Елизаветы Петровны, против российского вице-канцлера Александра Петровича Бестужева с целью его свержения и изменения направленности российской внешней политики.
Французская писательница Режин Дефорж пользуется ныне мировой славой. Грандиозный успех, далеко перешагнувший границы Франции, принес ей цикл романов «Голубой велосипед». Этот цикл зачастую сравнивают с великим романом Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»: жизненная история умной, мужественной и красивой героини Р. Дефорж по имени Леа проходит на фоне грандиозных событий, потрясших Францию в 1939–1949 гг., подобно тому, как история Скарлетт О’Хара разворачивается на фоне гражданской войны в США. Цикл романов Р. Дефорж, несомненно, обладает подлинно французским своеобразием и будет иметь в России такой же успех, какой имеет во всем читающем мире.
Кто бы мог подумать, что любовь сестры фараона прекрасной Термутис и еврейского юноши Итамара будет иметь трагические последствия и для влюбленных, и для всего египетского народа? Чтобы скрыть преступную связь, царевну насильно выдали замуж, а юношу убили.Моисей, сын Термутис и Итамара, воспитывался в царском дворце, получил блестящее образование и со временем занял высокую должность при дворе. Узнав от матери тайну своего рождения, юноша поклялся отомстить за смерть отца и вступил в жестокую схватку с фараоном за освобождение еврейского парода из рабства.Библейская история пророка Моисея и исхода евреев из Египта, рассказанная непосредственными участниками событий — матерью Моисея, его другом Пинехасом и телохранителем фараона Мернефты, — предстает перед читателем в новом свете, дополненная животрепещущими подробностями и яркими деталями из жизни Древнего Египта.Вера Ивановна Крыжановская — популярная русская писательница начала XX века.
Исторический роман классика чешской литературы Алоиса Ирасека (1851–1930) «Скалаки» рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях в Чехии конца XVII и конца XVIII веков.
В течение трехсот лет идет бесконечный спор… Вольтер, который, казалось бы, разгадал тайну Железной Маски, Александр Дюма, который ему следовал.Кто же был скрыт за Железной Маской? Герцог де Бофор, знаменитый донжуан и воин? Или олигарх-финансист Фуке? Или обманом захваченный по приказу Людовика XV премьер-министр Мантуи? Или…Эдвард Радзинский разбирает все эти версии, все эти фантастические жизни, но…Исторические знания, интуиция — и вот уже рождается, на грани озарения, догадка, блестяще доказанная в романе.
Книга рассказывает о выдающемся советском полководце, активном участнике гражданской и Великой Отечественной войн Маршале Советского Союза Иване Степановиче Коневе.