Половцы, торки, печенеги, берендеи - [17]

. Как далеко они распространились на запад — мы не знаем, но, вероятно, — до самых дунайских Железных ворот. Известно только, что в 1114 году они уже достигали Видина[108]. Что же касается южных пределов кочевания половцев, то, в силу общекочевнической тенденции, они стремились предельно расширить диапазон кочевания с севера на юг так, чтобы в жаркое время года уйти возможно севернее, в холодное же время — возможно южнее; вот почему мы видим, что половцы охотно переходили в осенние, зимние и весенние месяцы за Дунай, в болгаро-византийские пределы, и почти никогда не встречаем их здесь летом; на летовища кочевники уходили в южнокарпатские предгорья. Вероятно, именно в эти летние месяцы половцы особенно беспокоили мадьяр, даже проникая за горы, в Трансильванию. Очевидно, сюда, в эти предгорья, приходили Асени летом 1186 года подымать половцев против византийского императора.

Далее на север, вдоль предгорий Карпат, половцы доходили до нынешней Буковины. Как далеко доходили их кочевья в направлении к Руси, мы не знаем; знаем только, что русские пределы простирались здесь приблизительно до той же широты, что и на левом берегу Днепра. По-видимому, все пространство на юг от Галицкого и Киевского княжеств было уже «половецким полем».

7

К западу от Дуная, южными пределами половецких кочевий было северное побережье Черного и Азовского морей. Киевская летопись и «Слово о полку Игореве» не раз упоминают половцев «лукоморских», то есть кочевавших у «луки моря», как называли русские вообще всякий залив, а здесь, в частности, днепровский лиман или северный берег Азовского моря[109].

Кочевали половцы и на Крымском полуострове, в его северной, степной части. Рубрук пишет, что «на этой равнине («…которая тянется [от южного, горного Крыма] на пять дневных переходов до конца этой области к северу») до прихода татар, обычно жили команы». Арабский же географ Идриси (середины XII века) сообщает, что и путь из Херсона в Ялту пролегал по стране команов, из чего следовало бы, что половцам принадлежал и Южный Крым. Однако достоверность этого свидетельства была заподозрена еще Бурачковым, справедливо указавшим, что южный, горный Крым, совершенно не пригоден для жизни кочевников. Тот же Рубрук, отличавшийся несравненно большей точностью в своих показаниях, чем Идриси, говорит лишь о том, что сорок городов и крепостей, расположенных в горном Крыму между Херсонесом и Судаком и населенных различными народностями, в том числе и готами, — платили дань половцам[110]. Такое сообщение гораздо правдоподобнее; оно указывает лишь на «сферу влияния» половцев в областях, прилегавших к степям; это «влияние» выражалось в платеже крымскими городами дани половцам. Последним было очень важно держать в зависимости прибрежные города Крыма, так как эти города были местом сбыта половецкрго сырья и местом покупки городских изделий. Ибн аль-Атир говорит о Судаке: «Это город кыпчаков, из которого они получают свои товары, потому что он лежит на берегу Хазарского (Черного) моря и к нему пристают корабли с одеждами; последние продаются, а на них покупаются (мусульманскими купцами) девушки и невольники, буртасские меха, бобры, белки и другие предметы, находящиеся в земле их (то есть кыпчаков)»[111]. Очевидно, Судак, находившийся только в «сфере влияния» половцев, куда они являлись по своим торговым делам, был принят арабским историком за собственно половецкий город.

Характерно, что Рубрук, выехав из Судака на север, лишь на третий день своего пути встретил в крымских степях татар и только с этого времени считал, что он попал «в какой-то другой мир». Вероятно, нечто подобное было и при половецком господстве, то есть что и половцы кочевали много севернее Судака, в степях, а не жили возле самого города. Иосафат Барбаро[112], проведший шестнадцать лет в Крыму (в 1436–1452 годах), сообщает, что половцы жили лишь в северо-восточной его части.

Впрочем, Ибн Саид, писавший в середине XIII века, знал, хотя и смутно, о какой-то высокой горе у Азовского моря, где находился замок Мания, который «некогда» «служил хранилищем для сокровищ султана Туманиев. Ныне же в нем хранятся сокровища преемников Берке». Под именами «Мании» и «Тумании» нетрудно узнать латинское наименование половцев куманами, а их страну — Куманией. Но где надо искать эту высокую гору — остается неясным.

Наконец, на пребывании половцев в Крымском полуострове и на значительное влияние их на местное население может указывать то обстоятельство, что армяне и караимы, жившие некогда в Крыму и в XIV столетии выселившиеся в Галицию, Волынь, Литву и Польшу, переняли половецкий язык, на котором кое-где говорят еще и поныне. О том, что в половецкой земле жили караимы, сообщает еврейский путешественник XII века рабби Петахия.

Остается неясным, жили ли половцы по восточному побережью Азовского моря, то есть между устьем Дона и Керченским проливом. Идриси определенно говорит о зависимости от половцев именно восточного побережья Азовского моря. Однако рабби Петахия, лично посетивший эти места в середине XII века, сообщает, что «на расстоянии одного дня (пути) за землей Кедар (половцев) есть залив между страной Кедар и страной Хазарией». Если под страной хазар здесь подразумевается не Крым, а область на восток от Азовского моря, то из этого свидетельства вытекает, что хазары жили где-то у самого Азовского моря, отделенные от земли половцев одним из лиманов восточного побережья (Ейским? Бейсугским?). Доминиканец Юлиан