Полосатый кот и ласточка Синья - [9]

Полосатому Коту не было никакого дела до похождений Попугая. Он никогда не принимал участия и в сплетнях о любовных приключениях Петуха, закоренелого многоженца и магометанина (которому тайно завидовало все мужское население парка), ежедневно пополнявшего свой гарем новой молодкой.

Как голуби, однолюбы по убеждению, так и Черный Селезень, однолюб волею обстоятельств, потому что в парке была только одна утка, те и другие делали вид, что очень возмущены безнравственным поведением Петуха. Комолая Корова тоже не одобряла его поведения, осуждающе качая головой.

Только Полосатый Кот не придавал этому никакого значения. Он не испытывал отвращения к многоженцам. Но он был против лицемеров, таких притворщиков, как Попугай. Поэтому Кот и показал ему язык — оскорбительный и достойный осуждения жест.

Сообщая Вам такие подробности, я надеялся, что в это время к дереву прилетит Ласточка и сядет как раз напротив кота. Но она не прилетела, неблагодарная. И, вернувшись в парк, мы найдем нашего друга, Полосатого Кота, в ином, совсем не радостном расположении духа, столь не похожем на то, в котором мы его оставили. Он утратил беспечный вид и легкость, которую чувствовал накануне, и его большие усы свесились печально и безвольно.

(Опасный признак, если речь идет о Полосатом Коте. Усы были «барометром» его настроения.)

Он опять, в который уже раз, посмотрел на дерево, но не увидел Ласточку. И тут тень этого дерева накрыла его большое тело. Бурые глаза помрачнели. Почему так болит сердце? Ведь вокруг Весна.

И вдруг он поднялся. Зачем? — Этого он и сам не мог объяснить. Может быть, чтобы посмотреть на солнце? Он поднялся и пошел, сам не зная куда. Но вдруг он понял, что ноги — неужели они не слушаются его? — сами принесли его к тому дереву, где жила семья Ласточки (должен сказать, что дерево это росло в противоположном конце парка). Родители Ласточки как раз улетели за пропитанием. Ласточка издали заметила Кота и, улыбаясь, ждала его. Полосатый Кот остановился под деревом и уставился на Ласточку. Только тут он понял, к кому он шел, не отдавая себе в этом отчета. Он взбесился — что я здесь делаю? — и решил немедленно уйти (черт! его лапы будто свинцом налились). А Ласточка звонко прощебетала ему:

— Почему Вы не здороваетесь со мной, плохо воспитанный сеньор?

— Здравствуй, Синья… — едва слышно пробормотал Кот.

— Сеньорита Синья, прошу прощения.

Но тут у него сделалось такое несчастное лицо (он становился еще некрасивее, когда грустил), что Ласточка смягчилась.

— Ну ладно, можешь называть меня Синья, если это тебе больше нравится, а я буду называть тебя… Страшила.

— Я же сказал тебе, что я не страшила.

— Вот это да! Какой самонадеянный! Да ты еще некрасивее, чем показался мне вчера. Рядом с тобой моя крестная мать, Сова, — настоящая красавица.

— В конце концов, что же мне здесь нужно, — думал Полосатый Кот, — эта молодая, едва достигшая совершеннолетия Ласточка не относится ко мне с должным уважением (неужели он хочет, чтобы Ласточка уважала его?) оскорбляет меня, называет уродом. Вот как доверять какой-то молоденькой Ласточке. Неужели она, всего лишь школьница, ученица Попугая, думает, что может вот так разговаривать с ним, серьезным, много повидавшим, считавшим себя выше и образованнее всех остальных обитателей парка и даже, несмотря ни на что, красивым котом?

Он решил уйти и никогда больше не разговаривать с этой дерзкой Ласточкой. (Ах, ноги его, как свинец, словно тонны свинца привязаны к ним).

Он еле выдавил из себя: «Пока…»

— Послушай, ты обиделся? Ты такой самовлюбленный, даже больше, чем некрасивый.

(Какого черта, почему я здесь стою?) Теперь не только ноги не повиновались ему, рот тоже неожиданно расплылся в улыбке, тогда как сам Кот хотел остаться серьезным и суровым. Это какой-то заговор против него, Полосатого Кота.

А Ласточка непрерывно лепетала что-то, милая провинциальная девочка, чья молодость подчинила себе все вокруг:

— Не уходи, не нужно. Я не буду больше звать тебя страшилой. Теперь я буду называть тебя только красавцем.

— Мне этого тоже не нужно.

— Тогда как же?

— Котом.

— Котом нельзя.

— Почему?

— Мне нельзя разговаривать с котом. Коты — враги ласточек.

— Кто сказал это тебе?!

— Это правда, я знаю.

У Кота сделалось такое несчастное лицо, несчастнее не бывает. Ласточка Синья, которая любила радость и не выносила грусти, сказала тогда:

— Но ведь мы не враги, правда?

— Ни в коем случае!

— Значит, мы можем разговаривать. Но тотчас добавила:

— Сюда летит мой отец, уходи. Немного погодя я прилечу на сливу, чтобы поговорить с тобой, страшилище…

Кот засмеялся и забрался в густой кустарник, росший поблизости. Почему-то ему опять стало весело. Ловко пробираясь сквозь заросли кустарника, он вспоминал свой разговор с Ласточкой и будто вновь слышал ее мелодичный голос.

Она не может разговаривать с котом. Все коты такие плохие, некоторые были пойманы на месте преступления, когда пожирали ласточек, это правда. Но как можно быть таким злым, как можно съесть существо такое хрупкое и прекрасное, как Ласточка Синья?

Он уселся под цветущей сливой, а вскоре появилась и Ласточка, исполняя в воздухе фантастичный и прекрасный весенний танец. Вдали Соловей, провожавший ее взглядом, запел песнь любви, заполнившую весь парк Кот захлопал в ладоши, когда Ласточка села на самую нижнюю ветку, почти рядом с ним. И они продолжили прерванный диалог, но я не буду приводить его здесь. Все их разговоры были немного похожи (как, впрочем, и весь любовный лепет), немного скучны и стары, как наш мир. Скажу лишь, что они проговорили всю Весну, не испытывая недостатка в темах. Они постепенно узнавали друг друга, каждый день делая новые открытия.