Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.) - [91]
Следует заметить, что, несмотря на внутренние распри, в начале XIII в. Полоцкое княжество было достаточно крепким, чтобы противостоять немецкой агрессии на собственно Русских землях. Колонизуя прибалтийские племена, крестоносцы вместе с тем все время вынуждены были считаться с полоцким Владимиром. То епископ Альберт засылал к нему послов, желая приобрести его расположение, подобно тому, как это сделал Мейнард, и полоцкий князь, мы видели, судил тевтонов и ливов, а «при походе Владимира на Гольм, рижане «боялись за положение (своего. —Л. А.) города, так как сооружения его еще не были крепки»[1040], то Альберт отпускает с подарками захваченного Вячку (очевидно, боясь мести Полоцка)[1041], то дважды за год (1210 г.) шлет послов «к королю полоцкому попытаться, не удастся ли добиться какого-либо мирного соглашения с ним» и соглашается платить Владимиру за ливов дань (облагая их, очевидно, уже в тройном размере)[1042]. Одна фраза «Хроники Ливонии» открывает нам причины такого стремления немцев найти доступ к полоцкому князю. Упомянутый Арнольд посылался в Полоцк помириться с его князем и узнать, «не откроет ли [он] рижским купцам доступ в свои владения». Следовательно, в этот напряженный период отношений немецкие купцы через Полоцкую землю не пропускались. Теперь становятся понятными не дошедшие до нас первые договоры Полоцка с орденом, о которых сообщает хроника Генриха. Содержание первого договора установить нетрудно: Владимир соглашался пропускать немецких купцов и не вмешиваться в войны с эстами и другими языческими племенами (что, очевидно, имело место), немцы же обязывались допускать сбор дани полочанами с ливов, либо выплачивали ее сами[1043]. Как видно из текста хроники следующего года (1211 г.), дань с ливов («христианские повинности», а также «десятина» — десятая часть доходов) все же собиралась немцами и, по-видимому, в Полоцк поступала лишь небольшая ее часть[1044]. При дальнейших переговорах и заключении второго договора (1212 г.) требования с обеих сторон остались в основном прежними, однако Владимир требовал также прекращения крещения ливов, что едва не привело к войне. По состоявшемуся в конце концов соглашению, Владимир, по свидетельству Генриха, якобы отдал Ливонию ордену безданно, что все же кажется сомнительным. Вероятнее, Полоцк получил за это крупную единовременную сумму[1045].
Покончив с колонизацией ливов, «окрестив», латгаллов и освободив руки соглашением с Полоцком, крестоносцы двинулись на завоевание эстов; и о Полоцкой земле хроника замолкает. Лишь судя по известию об обращении эстов в Полоцк с просьбой о помощи и о сборах Владимира в этот поход (чему помешала его неожиданная смерть, 1215 г.)[1046], можно понять, что Полоцк, как и раньше, оставался главной антинемецкой силой.
В. Н. Татищев под 1217 г. приводит отрывок из Полоцкой летописи, принадлежавший сподвижнику Волынского — Еропкину, казненному в 1740 г.[1047]Этот отрывок, достоверность которого опротестовал Н. П. Лыжин, видевший в нем памфлет на события царствования Анны Иоанновны (на власть Бирона, положение Елизаветы Петровны и т. д.)[1048], убедительно защищавшийся А. П. Сапуновым[1049]и игнорируемый все же В. Е. Данилевичем, содержит любопытные дополнительные сведения. Борис Давидович Полоцкий, имевший двух сыновей (Василько и Вячко) от первой жены, вторично женился на католичке поморянского происхождения Святохне и имел от нее сына Владимира. Желая устранить пасынков от престола и освободить его тем самым для младшего сына, Святохна уговорила мужа послать их в западнодвинские города. С помощью подложного письма пыталась их погубить, но была изобличена, и пасынки остались живы, а Святохна наказана. Подлинность отрывка, по убеждению А. П. Сапунова, доказывается прежде всего многими совпадениями с хроникой Генриха, которую предполагаемый Н. П. Лыжиным автор памфлета, Еропкин, не мог еще знать (казнен в год выхода хроники — 17 июня 1740 г.). Генеалогию Бориса, якобы сына Давида Всеславича, предложенную А. П. Сапуновым, все же нельзя считать убедительной[1050]. Вряд ли это был брат Евфросиньи Полоцкой — Давид, который также не дожил бы до 1217 г.[1051]Борис Давидович Еропкинского списка был тем самым Борисом, сыном Давида Ростиславича Смоленского, который упомянут в летописи под 1195 г. как друцкий князь
