Полный путеводитель по музыке The Doors - [2]
Одно излишество сменяло другое: Джим мог запросто принять такую дозу спиртного, после которой нормальный человек проснулся бы в больнице. Незнакомые люди давали ему на улице неизвестные таблетки, и он глотал их, не задавая никаких вопросов. Находясь за рулем, Моррисон часто носился со скоростью 100 км/ч по улице с односторонним движением навстречу другим автомобилям. Он всегда дожидался, пока светофор не откроет движение машинам и они не тронутся с места, и только тогда переходил дорогу. Что это было — саморазрушение? Иначе не скажешь. Можно ли сказать, что он искал смерти? Пожалуй, это слишком поверхностный вывод. Но образ жизни Моррисона нельзя объяснить и простой страстью к приключениям. Скорее всего, это был своего рода эксперимент. В 1969г. сам Джим признавался: «Скажем так: я испытывал границы реальности. Мне было интересно увидеть, что получится. Вот и все, что было: просто любопытство».
Несомненно, что, ко всему прочему, Моррисон был гедонистом, — возможно, не в последнюю очередь благодаря нигилизму, с которым он относился ко всему на свете. «Я хочу как следует оторваться, пока весь этот бардак не сгорел в пламени», — звучит в одной из его концертных записей. И хотя замечание Блейка относительно «пути излишества» содержит зерно истины, верно также, что этот путь часто ведет на кладбище. Джим Моррисон жил на всю катушку и умер молодым… но тело, оставленное душой, выглядело далеко не лучшим образом. Он довел себя до плачевного состояния.
Сложись обстоятельства менее печально, однажды он вернулся бы в студию, прожив все эти годы с не меньшим достоинством, чем, скажем, Дилан или Вэн Моррисон. А может, все было бы иначе — мы никогда не узнаем. Одно известно наверняка: он был самобытен и уникален, опередив свое время. Даже в его нигилизме была положительная составляющая, еще более очевидная в дни нынешнего культурного хаоса. «Меня интересует все, что относится к бунту, беспорядку, хаосу, и особенно поступки, в которых нет очевидного смысла. Мне кажется, здесь — путь к свободе» — эти слова запросто могли быть сказаны Брайаном Ино, или Дэвидом Берном, или Давидом Боги, или, если уж на то пошло, Ричардом Фейнманом.
Тот факт, что после смерти Джим стал еще большим идолом, чем он был при жизни, пожалуй, сильно позабавил бы его. В одной из записных книжек Моррисон заметил: «Ко всему, что я делаю, я отношусь с неизменной иронией».
Питер К. Хоугэн, октябрь 1993
Двери открываются
Говорят, все люди когда-то родились, но я лично этого не помню. Наверное, на меня нашло одно из моих затмений.
Джим Моррисон, 1969
Джеймс Дуглас Моррисон родился 8 декабря 1943 г. в Мельбурне, штат Флорида. Его мать Клара познакомилась с выпускником военно-морского училища Джорджем С. Моррисоном (которого также называли Стив) на танцах в клубе моряков в конце 1941-го, когда ей был всего 21 год. Вскоре произошло нападение на Перл-Харбор, и Стив стал готовиться к выполнению своих прямых обязанностей. В апреле 1942 года пара обвенчалась, и почти сразу Стив отплыл в северную часть Тихого океана. Когда через год он вернулся в Штаты, молодожены отправились во Флориду, где Стиву предстояло пройти летную практику. Через одиннадцать месяцев родился Джим. В дальнейшем у Моррисонов появятся еще двое детей, Энн и Эндрю, соответственно тремя и шестью годами моложе Джима.
Однажды (Джиму тогда было четыре-пять лет) вся семья ехала в машине где-то на юго-западе США. И вдруг перед ними возникло зрелище недавней автокатастрофы. Грузовик, перевозивший рабочих-индейцев, столкнулся с другой машиной, и на дороге лежало несколько окровавленных тел. Много лет спустя Моррисон рассказывал, что в тот день он впервые столкнулся со смертью и беспомощностью родителей, которые в данной ситуации просто не могли ничего поделать. И в тот момент с Джимом что-то произошло. Он рассказывал франку Лисиандро: «Это вроде проекции из далекого прошлого, но мне на самом деле показалось, что души или призраки этих мертвых индейцев — может, один или два из них, — разбушевавшись, носились вокруг меня и вдруг запрыгнули внутрь моей души. И я был похож на губку, готовый просто сидеть и впитывать все это… Это не история с привидениями, это на самом деле кое-что значит для меня».
Подобно многим семьям военнослужащих, Моррисоны много разъезжали. Детство Джим провел в Александре, штат Вирджиния, Клируотере, Флорида, Вашингтоне, округ Колумбия, Клермонте и Аламеде, Калифорния, и еще в трех или четырех городах. Стив Моррисон надолго уезжал (когда Джиму было шесть месяцев, Стив отправился на войну и три года не видел сына), он служил в Корее и, в конце концов, стал контрадмиралом. Получилось, что Джим вырос практически без отца, — возможно, именно здесь нужно искать ключ к пониманию его строптивой души. В первых интервью Джим Моррисон постоянно заявлял, что его родители умерли. Вероятно, он винил отца за недостаток внимания или презирал его профессию — кто станет хвастать отцом, занимающим высокий пост в военно-морском флоте во время вьетнамской войны! «Я просто не хотел впутывать их (родителей), — оправдывался Джим в 1969г. — Предполагалось, что это шутка: ведь довольно легко узнать детали биографии, если действительно захотеть…»
Однажды Фредди Меркьюри так вкратце описал суть привлекательности «Куин»: «Мне нравится, что после концерта „Куин“ публика расходится, испытывая чувство переполненности зрелищем, приятного времяпрепровождения. Думаю, что песни „Куин“ — это чистейший эскейпизм (уход от реальности), подобный просмотру хорошего фильма. После сеанса зрители расходятся и говорят: „Как было здорово“, — а потом возвращаются к своим проблемам. Я не стремлюсь изменить мир с помощью нашей музыки. В наших песнях нет скрытого смысла, за исключением некоторых песен Брайана.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».
Подробнейшее исследование каждого трека всех дисков рок-иконы XX века — от альбома «Please Please Me» и легендарных сборников до диска, записанного на выступлении группы в гамбургском «Стар клаб».