Полный ледебурит и все-все-все - [20]

Был Тремпель довольно миролюбив. Крови курсантской не пил, но требовал. А как еще иначе… требовал… Было у него одно любимое словечко. Алгоритм. Употреблял его часто и нас учил этому самому алгоритму. Так и говорил – «Да не бойтесь вы этого слова!». Мы знали его любовь к этому слову и старались его вставлять в ответы, где надо, а где и не надо. Иногда очень смешно получалось. Особенно преуспел в этом Миша П….Н (и ты прости, Миша ©).

А нам молодым курсантам что? Да не до алгоритмов нам тогда было. Хотелось скорее сдать экзамен и в город… А там! Море, солнце, девушки в коротких юбках… Красота! Не… были конечно еще и злые севастопольские патрули, но эо совсем другая история…. Как ни будь расскажу….

Итак продолжу. Билет мне попался в общем то довольно легкий, да и готовился я всерьез. Три вопроса знал. А задачу решить не мог. А время идет и скоро и моя очередь отвечать.

Что делать в таких случаях? Шпаргалку («шпору») не вытащишь, поскольку задчаи выдавались к билету дополнительно, и мы их знать не могли… Расчет один – помощь товарищей. И вот для этих целей, а попутно и для поддержания нормального функционирования экзамена, в классе назначался дежурный. Дежурный должен был следить за чистотой и порядком в классе – тряпку там намочить, форточку открыть, мусор вынести. А попутно и шпору передать. У нас в классе на эту ответственную должность всегда назначался Серега Б…..о.

Он то всегда умудрится помочь товарищу и принести шпору или ответ в мокрой тряпке.

Так получилось и в этот раз. Поймав мой умоляющий взгляд, Серега мне кивнул и отправился «мочить тряпку». Поймав в коридоре отличника из соседнего класса Саню Д….а («Дубрика») он настойчиво упросил его помочь. Дубрик задачу решил, Серега мне её в тряпке передал, я исправно списал решение на доску и стал ждать своей очереди на ответ. Казалось бы все хорошо!

Ан нет!

Подошла мой очередь отвечать по билету. Три теоретических вопроса я ответил. Вижу Трепмель доволен. И начинаю отвечать задачу. Но что это? Трепмель жестом останавливая мой ответ начинает внимательно всматриваться в решение. Что то не так? Далее следует вот такой диалог.

Трепмель – «О! Ты двумя способами задачу решил! Молодец!»

Я – «Хм… нуууу… так вот…» (а про себя – «Ну спасибо друзья… подсиропили»).

Трепмель – «О! Да ты и двойной логарифм применил! Этому я вас не учил!».

Я – «Нуууу… дык… это…» (про себя – «ну гады… и зачем так выделываться…. Кто это там такой умный? Выйду – убью!».

Оказалось, что Дубрик решил задачу двумя способами, а я в запарке это не заметил и добросовестно переписал на доску оба решения. Но в итоге все таки выкрутился! Спасибо, Дубрик! А за экзамен я получил «пять»!

Всё проходит, или Обрезанный длинный рубль

Юра Мельников, старший лейтенант, 25 лет от роду, инженер группы дистанционного управления многоцелевой атомной подводной лодки К-*** по должности и пофигист по жизни, готовился к заступлению на вахту дежурным по ГЭУ (Главной энергетической установке). Ну «готовился» это, наверное, сильно сказано. Готовился к вахте он своеобразно – «на спине» готовился. Проще говоря, спал он как сурок в своей каюте в 6-м отсеке.

Был Юра, как уже говорилось выше, пофигистом, даже потомственным пофигистом. Проще говоря, забивал он на все и на вся: на учебу (и в школе, и в училище), на службу, на утреннюю физзарядку, и на многое-многое другое. А уж как он забивал на различные собрания (комсомольские и другие), это целая песня! Комсорги в училище и замы на флоте с ним намучились!

Ну, так вот. «Забив» в очередной раз на подготовку к наряду, Юра безмятежно и с чистой совестью спал.

В дверь каюты кто-то тихонько поскребся. Видимо не дождавшись ответа, дверь приоткрылась и показалась взлохмаченная голова матроса Митькина.

– Тащ…, а тащ… – прошептал он.

Опять-таки не увидев никакой реакции со стороны своего мирно сопящего командира отсека, Митькин тихонько потряс его за большой палец ноги, нагло торчавший из дырявого носка.

– Ну что такое? – лениво произнес Юра – Митькин… едреныть… просил же не будить…

– Тащ… там Вас на пирсе спрашивают… Верхний вахтенный сообщил.

«Блин! Кому я там понадобился?… Весь сон испортили, гады» – чертыхаясь Юра оделся и поплелся в Центральный.

Поднявшись наверх, первым делом он увидел свинцово-темное небо, поежился на струящийся мартовский ветерок, посмотрел на недалекий остров Николького (… блин… и когда же лето…. А на Никольском гребешки… уммммм… прямо на глубине двух метров…) и на далекий остров Путятина (блин… следующей осенью обязательно надо на Путятин съездить… там грибов, говорят, навалом…). И только потом узрел на пирсе, рядом с верхним вахтенным, одиноко сгорбившуюся фигурку в черной шинели. Чем то так знакомо горбилась фигура… Как то знакомо топорщилась шинель и торчали уши из под шапки. Присмотревшись, Юра узнал своего одноклассника по училищу – Борьку Панцевича.

Борька Панцевич был маленького роста, непомерных амбиций и «адвокатской» национальности уроженец Ворошиловградской области. В училище поступил из корыстных побуждений, в отличие от остальных, «заболевших» морем восхищенных мальчишек. Борьку больше всего прельщала не морская служба, а скорая пенсия… Как он посчитал, уже через семь с половиною лет службы на подводных лодках, можно было уйти на пенсион. А еще можно было перевестись в «военную приемку», на аккумуляторный завод в родном Ворошиловграде.