Полнолуние любви Том 2 - [17]

Бэби всё-таки сумела забрать Жуниора, она подослала одного из своих дружков, и тот сказал няньке, что Буби просил отвезти мальчика в колледж.

И теперь бедный Жуниор сидел в баре, где его мать пировала в компании каких-то прощелыг, ему дали денег, чтобы он развлёкся игровым автоматом, но мальчик, прислонившись к стене, грустно смотрел, как его мать опрокидывает стакан за стаканом и как её лапают какие-то жуткие дядьки. Бармен пожалел его и тихонько выспросил, знает ли он какой-нибудь телефон, по которому можно позвонить, чтобы за ним приехали и забрали. Мальчик сказал, что он был в академии, где много теннисных кортов, бассейн, добрые тёти и большой гимнастический зал. Бармен обзвонил несколько клубов здоровья, пока не попал в академию Лаис и Рутиньи. Лаис и обезумевший Буби немедленно приехали по указанному адресу. Бэби сначала куражилась, говорила, что никто не имеет права забирать у неё ребёнка, но так как Лаис захватила с собой адвоката, то единственное, чем могла достать её Бэби, была фраза: «Это она, что ли, тебя содержит, Буби?»

Лаис сделала вид, что она этого не слышала. А адвокат Лопес предупредил, что теперь есть свидетели, которые выступят на суде в пользу отца, так как ребёнок проводит время вместе с матерью в совершенно непотребных местах и в непотребном обществе.

Когда Женуина позвонила Тулио и попыталась ему объяснить, почему она остаётся в Сан-Паулу, он впервые разговаривал с ней холодно и закончил разговор фразой: «Поступай, как тебе видней. Нам, по-моему, больше не о чем говорить».

Женуина тихонько вошла в палату и увидела спящего Диего. Она нежно погладила его по лбу, осторожно поправила подушку, движения её были полны любви и заботы. Как только она вышла, Диего открыл глаза и удовлетворённо улыбнулся.

Когда Женуина вернулась с чашкой бульона, он капризно сказал, что ему не хочется есть, и Женуина принялась уговаривать его, как ребёнка, пыталась кормить с ложечки. Но Диего изобразил сердечный приступ. Пришлось вызвать медсестру. Диего всё время повторял, что он боится умереть, что ему страшно, взял с Женуины слово, что она никогда не бросит его, называя её нежно «мамаситой»…

Сестра смотрела с некоторой иронией на эту сцену, но Женуина принимала всё всерьёз.

– Ты поправишься, дорогой, ты обязательно должен поправиться, не волнуйся, ты не останешься один. Я отвезу тебя домой!

ГЛАВА V

После того, что произошло на пустыре в Арарасе, Изабела вновь почувствовала, что внутри неё лопнула какая-то сдерживающая пружина и ей снова хочется испытать то странное удовольствие, которое всегда доставляла ей кража. Она до изнеможения ездила по городу, но неодолимая сила приводила её к роскошным улицам с сияющими витринами ювелирных лавок. Усилием воли Изабела заставила себя пойти в Национальный музей, где её не подстерегало никакое искушение.

Она бродила по залам живописи, а в голове, изматывая, крутилась фраза: «Ты – вещь! Ты – вещь, которую можно взять и воспользоваться».

А потом вдруг появилась другая – предательская: «Я докажу всем, и прежде всего ему, что я не вещь, что я способна на поступки. Пускай дикие, неожиданные, но поступки». Она уже направилась к выходу, но в зале древностей взгляд её остановился на витрине с драгоценностями – золотыми вазами из индейских сокровищ.

Как зачарованная, Изабела подошла к стеклянной витрине: вазы, статуэтки из чистого золота и серебра, украшенные драгоценными камнями, заставили её сердце забиться сильнее. Зал, на удивление, был пуст: служитель куда-то вышел. Изабела не могла отвести взгляда от бесценных экспонатов. Эго состояние было схоже не с наслаждением, а с предчувствием его. Изабела понимала, что это – допинг; выйдя из музея, она поедет в ресторан, в бассейн, в диско – куда угодно, где можно в раздевалке или в туалете украсть часы или драгоценности. «Мне всё равно! – думала она. – Раз я беззащитна перед Вагнером, я беззащитна и перед своим пороком».

Она вспомнила лицо Вагнера, склонённое над нею и освещённое мертвенным светом полной луны, и содрогнулась от отвращения и тотчас поняла, что снова, ступив на путь порока, она будет целиком в его власти.

– Нет! – крикнула она и изо всех сил ударила по стеклу витрины. Посыпалось стекло, завыла сирена сигнализации.

…Лаис и Конрадо сидели в полицейском участке бледные, но сохраняя достоинство и самообладание. Конрадо подписал все необходимые бумаги, подтверждающие, что он оплатит ущерб, нанесённый музею и, кроме того, до решения суда берёт Изабелу на поруки.

Домой возвращались молча: Конрадо и Лаис поднялись вместе с Изабелой в её комнату.

– Где Вагнер, Изабела? Ведь он тоже был в Арарасе? – спросила Лаис. – Я не верю, что ты просто так совершила этот ужасный поступок. Что произошло, Изабела? Ты поссорилась с мужем? Изабела, ты не стала ничего говорить полицейским, я тебя понимаю, но почему ты молчишь сейчас? Почему? Ты что, не видишь, в каком мы состоянии?

– Погоди, Лаис, – попросил Конрадо. – Дай мне сказать, Изабела, Лопес Виейра пользуется большим уважением. Поскольку тебя не задерживали раньше, и ты была абсолютно трезвой, значит, ты была в состоянии стресса. Скоро сюда подъедет Мурило, наш врач. Он это подтвердит! По-моему, до тебя не доходят мои слова, Изабела... Всё это ни на что не похоже, просто в голове не укладывается. Если бы Лопес не связался с полицией и не подтвердил, что мы полностью выплатим компенсацию, включая страховку...