Полнолуние любви Том 1 - [92]

– Теперь он захотел бы ездить на автобусах, в метро, ночевать в студенческих приютах, – мрачно произнёс Конрадо.

– Знаешь, Конрадо, в последнее время я много размышляю о наших детях, – вздохнула Лаис. – Я всегда старалась воспитывать их так, чтобы они чувствовали себя свободными, независимыми. Но, по правде говоря, в последнее время я чувствую какое-то разочарование. Это трудно объяснить. Они не совсем такие, какими я хотела их видеть. Боюсь, я была не права, возлагая на них слишком много надежд. Не знаю, понял ты меня или нет.

– Хочешь знать моё мнение, Лаис? По-моему, беда наших детей в том, что они выросли чересчур независимыми. Аугусто и Изабела всегда делали то, что им хотелось, их никто не сдерживал, не направлял. Но ведь родители обязаны подготовить детей к взрослой жизни.

– Да, – согласилась Лаис, но тут же добавила: – Это не значит, что родители должны принимать за детей решения, лишать их всякой инициативы, права на выбор, даже на ошибку.

– Но разве кто-нибудь решает за Аугусто или Изабелу? Они делают то, что считают нужным. И вот результат. Они непослушны и непочтительны, – с горечью ответил Конрадо.

– К Изабеле это вряд ли относится, Конрадо. Она не такая, как ты говоришь, – Лаис попробовала успокоить мужа. – А вот Патрисия…

– Ну, Патрисия – другое дело, о ней ещё рано говорить, она ещё ребёнок. О ней надо просто заботиться. – Конрадо стал горячо защищать свою любимицу.

– Я не понимаю, Конрадо, почему ты всегда противопоставляешь Патрисию Изабеле и Аугусто. Что бы Патрисия ни вытворяла, ты ей всё всегда прощаешь, – возмутилась Лаис.

– Ты несправедлива, Лаис. Аугусто – взрослый человек, мужчина, и я хочу, чтобы он вёл себя, как мужчина. Сколько можно оставаться маменькиным сынком! – повысил голос Конрадо, вспомнив свою обиду на сына.

– Каждый раз, когда заходит разговор о детях, мы начинаем ссориться. Стоило для этого уходить из дома! И как это мы ухитрились столько лет прожить вместе, несмотря на то, что так по-разному смотрим на воспитание детей? – вздохнула Лаис.

– Я очень люблю наших детей, но прежде всего я очень люблю тебя. Надеюсь, с этим спорить не будешь, – рассмеялся вдруг Конрадо. – Давай ненадолго забудем обо всём и будем наслаждаться сегодняшним вечером. По-моему, он может быть чудесным.

– Как говорит твоя мать, дети вырастают, и всё когда-нибудь кончается, – подхватила Лаис. – А она знает, что говорит.

У Женуины совсем вылетело из головы, что она до сих пор не позвонила Тулио. Боже, что она делает! Гуляет по красивому городу, а Тулио, наверное, не находит себе места, ничего о нас не зная, сокрушалась Женуина. Кто так поступает с друзьями? Вернувшись в отель, она попросила «сеньора Саренто» – правильно произносить его имя она так и не научилась – оказать ей любезность.

– Сеньор адвокат, вы так добры ко мне! Я вам очень благодарна. Пожалуйста, помогите мне разобраться со всеми этими номерами, которые Тулио записал мне, чтобы я могла позвонить в Бразилию. Я ничего не могу тут понять, – она протянула адвокату листок с номером телефона. – Я должна позвонить Эмилии, это одна моя соседка, совершенно пустой человек и такая противная, вы себе не представляете, как с ней тяжело. Знаете, на кого она похожа? На тех женщин в музее, куда вы меня водили. На женщин Пикассо. Правильно я говорю? Она такая же, вся скособоченная. Правда, правда, Эмилия – как женщины Пикассо.

– Это называется «кубизм», – рассмеялся адвокат. – Это такой стиль.

– Вот и у Эмилии такой стиль. Отвратительная баба, ужасно вредная. Но мне надо позвонить ей, потому что во всём квартале телефон только у неё. Но говорить я буду не с ней, а с Тулио. Он – мой друг, настоящий. Вам стоило бы познакомиться с ним. У вас какой знак? Ну, этого – Зодиака… Не Лев?

– Кажется, Лев.

– Я так и знала! У меня всегда хорошие отношения со Львами. Тулио говорил, что я родилась не подо Львом, а под другой звездой. Ну, под той, под которой люди много плачут, много страдают, переживают. Не помню, как он называется, этот знак. Но иногда думаю, что мой знак – Рак.

– Вы точно решили звонить в Бразилию? Прямо сейчас? Но в Бразилии сейчас примерно половина одиннадцатого. Вы уверены, что ваш друг дома? – сеньор Сармиенто спустил Женуину на землю.

Дона Женуина изумилась предположению, что Тулио может быть ещё где-то, кроме дома:

– Конечно, дома, где же ему быть! Он ждёт моего звонка, он ведь присматривает за моим сыном. Надо скорее ему позвонить.

…Вашингтон мчался как на пожар.

– Сеньор Тулио! Сеньор Тулио! Быстрее! Вам звонят из Европы! Это дона Жену! Скорее, скорее! – кричал он на весь квартал.

– А что, телефонограмму нельзя было передать? – проворчал, оглушённый криком Вашингтона Лоуренсо, взглянув на часы.

– Да что ты! Доне Жену подавай сеньора Тулио лично! – съязвил Ким.

– Тулио! Это ты, Тулио? – кричала в трубку Женуина. – Не могу поверить, так хорошо слышно, как будто ты рядом, как будто мы болтаем в баре Калисто. Холодно ли у нас? Очень холодно. Я думаю, даже в Сан-Паулу не бывает таких холодов. Я чувствую себя пингвином во льдах. Слышишь, Тулио? Но я здесь с одним другом, с адвокатом. Он мне тут все места показал, Тулио! Ты себе не представляешь! Он мне даже один танец показал, сардана называется, что-то вроде самбы, только на испанский манер. Я наплясалась до упаду. Всё на свете забыла. Так здорово! Что ты сказал? Танцую с незнакомым мужчиной? Он такой прекрасный танцор, Тулио! Всего несколько часов, как мы познакомились, но мне кажется, я знала его всю жизнь. Такой прекрасный человек!