Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - [151]

Где же почерпнул священник сообщаемое им сведение? У иностранного и инославного писателя Лаббея в деяниях собора, вероятно, на латинском языке. Если так, то сведение, голословно высказанное, не имеет для нас никакого веса. Для веса, особенно для веса, который придается священником, необходимо, чтоб сведение было изложено отчетливо, подробно, верно. Неужели собор отверг учение преподобного Макария Великого, преподобного Кассиана Римлянина, святого Иоанна Дамаскина? Неужели собор нашел, как нашел священник, что эти святые отцы противоречат прочим святым отцам? Неужели собор сделал извлечение из этих отцов, как делалось на всех соборах и как сделано на этом соборе в отношении к почитанию икон: сличил учение одних отцов с учением других, сличил учение с учением и на основании этого сличения дал постановление, которым разрешается седмивековое церковное недоумение? Неужели это важнейшее постановление, если б оно состоялось, пребыло неизвестным в России? Если б оно точно существовало, то „Богословие“, в котором помещено учение о духах св. Иоанна Дамаскина, названное, вообще, учением отцов, никак бы не было принято в всеобщее учебное руководство и Российскою и Греческою Церковию. Тут кроется подлог. Если сказано было что о бесплотности духов, то сказано так, как исповедовалось всегда в Церкви. Напротив того, книга святого Иоанна Дамаскина „Точное изложение Православной веры“[255] напечатана по определению Святейшего Синода.

В предисловии к книге сказано: „Святой Иоанн Дамаскин есть один из великих учителей Церкви, которого труды и подвиги посвящены были пользе современников его и душеспасительны были и будут последующим чадам Церкви Христовой. Истины Слова Божия св. Дамаскин объясняет самим Словом Божиим, вместе с сим призывает в пособие и здравое размышление, просвещенное светом откровения, а в том и другом случае чаще всего повторяет слова предшествовавших ему учителей Церкви. Книга о Православной вере составляет сокровищницу отеческих мыслей о предметах веры. Св. Дамаскин соединил воедино все бывшие до него соборные и отеческие определения догматов веры и не только собрал изречения отеческие, но и проник дальновидным зрением в самый дух учителей веры, открыл глубины духа разновременных глубоких учителей веры“.

Сочинения св. Макария Великого не были известны Дамаскину, что легко могло случиться в то время, когда книгопечатание еще не существовало. По крайней мере, Дамаскин ни разу не сослался на них, и не видно, чтоб заимствовал из них свое учение. При изложении его указаны им отцы вышепоименованные, наиболее те, которых священник называет величайшими. (Доселе такого подразделения мы не слыхали. Великими Церковь назвала тех святых, которые в подвиге своем превзошли других. Такими были некоторые из святителей, из мучеников, из иноков. Между дарами Святого Духа нет того столкновения, которое вводит священник, хотя эти дары различны, как нет разногласия между членами тела, хотя служение их различно. Этому научает нас Св. Писание (1 Кор. 12; 4–30).

Святители в писаниях своих наиболее опровергали современные им лжеучения и преподавали нравственность, общеназидательную для всех христиан. Аскетические писатели, напротив того, не занимаются рассматриванием догматов веры и преподают правила нравственности и подвижничества, исключительно нужные для аскетов. Великие между иноками были выше по личному благодатному преуспеянию, нежели великие между святителями. Таково мнение святого Григория Богослова и других отцов. Польза Церкви, принесенная святыми святителями, была обширнее.) Сочинения преподобного Макария Великого всегда признавались Церковию возвышеннейшим аскетическим творением. Они содержат учение о совершенном христианстве. Аскетические писатели последующих времен говорят о них с величайшим уважением и ссылаются на них со всею доверенностию. Беседы его дважды были переведены в Московской Духовной академии[256]. Слова, где также помещено учение о духах, издаются от Святейшего Синода.[257]

Окончив полемику о вещественности духов на основании Св. Писания и св. отцов, на основании богословия, священник переходит к полемике на основании науки и собственных соображений. Любопытно и философское соображение автора, — говорит священник (с. 29). Предоставляем прочитать кому угодно это соображение и в „Слове о смерти“, и в рецензии священника. Священник не узнал значения критикуемой им статьи. Это — извлечение из математической теории о бесконечном, о величинах конечных, о отношении их к бесконечному, о взаимном их отношении между собою, а отнюдь не произвольное соображение. Великолепна теория положительной науки математики: открывает эта теория возвышеннейшие понятия, к которым иным путем, кроме основательного изучения математики, достигнуть невозможно. Чтоб объяснить сколько — нибудь для всех и каждого, каким образом отвлеченные понятия удобнее, подробнее, отчетливее изображаются числами, нежели словами, укажем на общепринятый обычай в учебных заведениях изображать числами способности, прилежание, успехи в науках, состояние нравственности.