Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - [149]

Борьба с духами в помыслах и ощущениях свойственна всем христианам, проводящим жизнь по заповедям Божиим. Явная борьба попускается от Бога преуспевшим аскетам, чтоб соделать их способными к приятию христианского совершенства (Прп. Макарий Великий. Слово 7, гл. 14–16; Слово 4, гл. 6–7). Облецытеся, — говорит апостол, — во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским, яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к мирод ер жителем тмыі века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6; 12). Описанием той и другой борьбы преисполнены жития святых и аскетические творения их. Тон насмешки священника по отношению к этой брани приводит к мысли, что священник не верит ей, подобно многим мудрецам нашего времени.

Выше сказано, что священник усвоил себе односторонний взгляд на значение слов „дух“ и „душа“ в Св. Писании в противоречие Писанию, которое употребляет эти слова в двояком значении. В оправдание свое он говорит, что только в двух местах Писание отделяет душу от духа (с. 31). Это оправдание бессильно. Только в одном месте Писания троичность и единство Лиц в Боге выражены с полною ясностию и определенностию (Ин. 5; 7). Этим нисколько не ослабляется свидетельство Писания. Взгляд свой священник приписывает Писанию (с. 32), как Лютер приписывал свои мнения Евангелию. Называя уже этот взгляд, собственный свой, мнением Писания, он говорит, что „на основании Св. Писания большинство св. отцов допускало совершенную невещественность души и духов, но пока мысль Церкви об этом предмете не была определена точно, иные из древних отцов и учителей позволяли себе думать несколько иначе“.

Священник указывает на Иустина, Иринея, Кесария, допускавших, хотя в неопределенных выражениях, вещественность ангелов и души (с. 32). В выноске, состоящей из двух строк, он говорит, что мысль Иустина, Иринея и Кесария привел св. Иоанн Дамаскин в своем „Точном изложении Православной веры“. Но, продолжает священник, знаменитейшие отцы и учители Церкви, истинные столпы веры — св. Игнатий Богоносец, Афанасий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и другие — были решительно того мнения, что ангелы и души невещественны. В выноске против этого места священник говорит, что „по множеству мест он не решается делать выписок из этих отцов“ (с. 32). Примем этот труд на себя.

Возьмем для этого житие преподобного Антония Великого, так как в житии много поведается о духах. Написано оно св. Афанасием Великим, патриархом Александрийским, истинным — истинным столпом Церкви. Святой Афанасий Великий говорит: „Антоний поведал о себе, что он часто видел диавола таким, каким действием Божия откровения видел его и Иов. Глаза его подобны взору денницы, из уст его исходят огненные струи. Волосы его также рассыпают огонь, из ноздрей его исходит дым. (Vita beati Antonii, caput XVI. Patrologia. Tom JXXIII). Они, духи, иногда являясь, поют с приятностию, часто, когда мы читаем, отвечают подобно эху на последние слова (там же и в той же главе). Часто приходят ночью, принимая вид ангелов Божиих, хвалят подвиг, удивляются постоянству, обещают будущие награды. Вид святых ангелов приятный и спокойный, потому что они не спорят, не кричат, ниже слышен голос их, но, приходя в молчании и с тихостию, сообщают сердцу радость, веселие, благонадежие, потому что с ними Господь, источник и начало радости… их благость такова, что если кто, по причине немощи человеческой, придет в страх от сияния их, они тотчас отъемлют этот страх от сердца“ (там же, сaput XVIII).

Святой Иоанн Златоуст в 53–й беседе на Евангелие Матфея говорит: „Лежащие на одре с великою силою потрясают его и страшно взирают на предстоящих, когда душа силится удержаться в теле и не хочет разлучиться с ним, ужасаясь видения приближающихся ангелов. Если мы, смотря на страшных людей, трепещем, то какое будет наше мучение, когда увидим приближающихся ангелов, грозные и неумолимые силы, когда они душу нашу повлекут и будут отторгать от тела“. В толковании на 41–й псалом он говорит: „Сколько демонов носится в этом воздухе? Сколько противных властей? Если бы только Бог позволил им показать нам их страшный и отвратительный образ, то не подверглись ли бы мы умопомешательству? Не погибли бы?“ — Вот выписка из отцов, на полную достоверность которых ссылается священник.

Святой Игнатий Богоносец, по повествованию историка Никифора (Книга 13, гл. 8), установил в Церкви пение на два лика вследствие Божественного откровения (нелишне будет читателю обратить внимание на то, что Иов, Антоний Великий, Игнатий Богоносец видели духов по Божественному откровению), в котором он видел ангелов, поющих таким образом. (Преосвященный Филарет в „Историческом учении об отцах Церкви“ говорит, что св. Игнатий, по свидетельству Сократа, в подражание пению чинов ангельских, ввел пение антифонное в Церковь Антиохийскую. Том 1, § 19, с. 21, изд. 1859 г.).

Заглянем же и в книгу св. Иоанна Дамаскина: посмотрим, точно ли он основывает свое учение о духах и душе на творениях Иустина, Иринея и Кесария? В главе о ангелах Дамаскин ссылается на Афанасия Великого, Феодорита и Немезия. Писатели, выставленные священником, вовсе не упоминаются (Книга 2–я, гл. 3). В главе о человеке, в которой излагается учение о душе, Дамаскин ссылается на Афанасия Великого, Григория Богослова, Максима Исповедника и Немезия, опять о писателях, выставленных священником, нет помину (Книга 2–я, гл. 12).