Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского - [150]

В православном „Богословии“ сказано в решительное противоречие поведанию священника, что святые отцы понимают бестелесность ангелов в смысле ограниченном. Отчего такое противоречие в ссылке на св. отцов? Оттого, что только при внимательном чтении и изучении св. отцов делается ясным их точное мнение о духах, о которых они, как и Писание, говорят как о существах бестелесных в общих выражениях, не останавливаясь на определении степени их бесплотности и изредка говоря так, что мнение их обнаруживается с ясностию, требуемою при разрешении настоящего вопроса.

(Например, св. Василий Великий говорит в „Беседе на то, что Бог не есть причиною зол“: „Что ж касается его, диаволова, естества, то оно — бесплотное, по словам апостола: несть наша брань к плоти и крови, но к духовом злобы (Еф. 6; 12). Место начальства его в воздухе, как тот же апостол сказал: по князю власти воздушныя (Еф. 2; 2)“. Очевидно, что св. Василий называет диавола бесплотным сравнительно с нами, имеющими плоть и кровь, и указывает его место, что свойственно одним ограниченным существам, подчиненным пространству и времени. Далее в этой же беседе св. Василий Великий говорит, что полчища демонов, подчиненных князю их, пребывают в воздухе, что под словом „воздух“ надо разуметь все пространство, находящееся между небом и землею.).

Приведенное нами в весьма сокращенном виде место из сочинений Афанасия Великого есть единственное в сочинениях этого отца, в котором духи описываются так отчетливо. Весьма, весьма немногие из отцов, и то из аскетических отцов, взошли в подробное объяснение духов и души. Первое место между этими объяснениями занимает объяснение Макария Великого. Оно имеет для аскетов величайшую важность и по необыкновенному обилию благодатных даров, которыми был преисполнен этот угодник Божий, полную достоверность. Он был отцом отцов, наставником святых и преподобных.

Обратимся к рецензии. Основавшись так правильно на Св. Писании, сославшись так удачно на св. отцов, столпов Церкви, уклонившись так благовидно от цитат, спрятав так искусно великого отца Иоанна Дамаскина в едва заметную выноску, оклеветав его, священник с торжеством победителя, держа в деснице неумолимую секиру правосудной, умнейшей, запасшейся всеми нужными познаниями цензуры, судит уже преподобного Макария Великого как обвиненного и уличенного, поставляет на суде своем вопрос: „Как же св. Макарий Великий мог усвоить себе образ мыслей, столько не согласный с понятиями величайших отцов христианства“ (с. 32)? Вопрос этот решается священником так: „Он мог найти убеждение в телесности души и духов, столько распространенным между скитскою братиею, что и сам усвоил его“, — и пр. (с. 33).

Мы, с своей стороны, находим нужным, во — первых, заметить, что при путешествии Макария Великого в скитскую пустыню она была необитаема иноками, что он жил в ней отшельником, что впоследствии пустыня эта населилась приходившими к нему и предававшими себя его руководству аскетами, а не такими личностями, которые бы способны были руководствовать его. Его называли земным Богом, до такого он достиг совершенства. Чудотворцы находились в безусловном повиновении у него. Находим нужным, во — вторых, спросить самого Макария Великого, откуда он заимствовал учение о духах и душе? „От Святого Духа“, — отвечает Великий Макарий. „Редкие, — говорит он, — даже из святых сподобляются этого опытного и вместе благодатного познания. Оно достояние самых совершенных христиан“ (Беседа 7). Подлинные слова Макария святого помещены в „Слове о смерти“. Божественною благодатию отцам было открыто то, к чему чрез пятнадцать веков пришла и наука.

Полемику против вещественности духов, им свойственной, полемику, которую священник признает основанною на Св. Писании и на св. отцах, он навершает сообщением сведения, которому усиливается придать величайшую важность сведения, скрывавшегося доселе в неизвестности. Скрывалось оно в неизвестности не от кого — либо — от всей Православной Церкви. Он говорит: „Наконец, Церковь, находя это мнение неосновательным, на Седьмом Вселенском Соборе, Втором Никейском, в четвертом заседании, провозгласила невещественность ангелов и души“ (с. 33).

Где помещено это определение Седьмого Вселенского Собора и в таком ли характере, в каком выдает священник? Его нет в канонах Седьмого Вселенского Собора, его нет в полном собрании правил вселенских и поместных соборов и святых отцов, правил, которыми руководствуется Восточная Церковь и которые изданы от Святейшего Синода.[252] Его нет в описании деяний собора в церковной истории преосвященного Иннокентия[253], его нет в церковной истории Флери[254], в которой четвертое заседание описано очень подробно. Флери делает следующее замечание в главе об этом заседании: „Кажется, что в значительном числе епископов, присутствовавших на соборе, не было ни одного достаточно опытного в критике, потому что собором было принято много подложных сочинений. Это не имеет никакого влияния на определение собора, потому что оно достаточно утверждено на сочинениях истинных“ (т. 3, кн. 44, гл. 32). Предметом собора было восстановление почитания икон, каноны собора относятся единственно до благочиния церковного.