Полное затмение - [2]

Евгений закончил комментарии, так как девушка скрылась из виду. Тут он заметил Берлинза и женщину и присоединился к общему молчанию. Женщина достигла зеркального окна, и ученые смогли услышать обрывки монолога профессора: на случай плохой погоды или если она не сможет вернуться домой из-за срочной работы за ней зарезервирована комната… не слишком роскошная… уединение… дружеская атмосфера… сообщество ученых…

Некоторые мужчины поднялись с мест, приводя в порядок одежду. Кое-кто выступил вперед. Ломакс давно подозревал, что жесты пришельцев, обращенные к собственному отражению, действовали на некоторых ученых возбуждающе. Время от времени он замечал, что Евгений или Добермен стараются попасть в поле зрения туристов, пытаясь вызвать их открытое восхищение. Ломакс встревожился, что женщина попадет в их сети. Желудок сжался. Захотелось предостеречь ее, однако он мог только наблюдать, как красавица, ничего не подозревая, приближается к окну.

К счастью, Берлинз размахивал руками, загораживая спутницу. Ломаксу всегда нравился Берлинз, а сейчас его приязнь переросла в чувство благодарности. Старик знал, кто скрывается за окном, и пытался прикрыть женщину собой. Однако, произнося особенно цветистую фразу о «духе дружбы и сотрудничества», Берлинз уронил стопку бумаг, которую непонятно для чего обычно таскал за собой по всему зданию. Не заметив потери, профессор продолжал вышагивать вперед, а женщина задержалась, чтобы поднять бумаги.

Теперь они увидели ее. Стихийный ропот, шорох, почти вздох пронесся по гостиной — красота незнакомки была неоспорима. Женщина наклонилась. Поднимаясь с бумагами в руке, она увидела свое отражение в стекле. Ломакс напрягся. Все потянулись к окну.

Женщина казалась удивленной. Не жеманничая и не заигрывая с собственным отражением, она только изумленно вздрогнула. Прошло всего лишь мгновение, меньше секунды, а женщина уже возвращала бумаги Берлинзу, он благодарил, извинялся и открывал перед ней дверь.

Ученые разбредались кто куда. Они были разочарованы. Мужчины вновь принялись читать и тасовать колоду игральных карт. Сам не зная почему, Ломакс почувствовал облегчение.

Раздался громкий возглас:

— До чего вы все отвратительны! Да-да, все вместе и каждый в отдельности — пускаете слюни при виде каждой проходящей мимо женщины, словно большие безобразные псы!

Это был Йорген, шведский астроном. Со времени своего появления на горе он почти не открывал рта. Ломакс поначалу думал даже, что бедняга обладает неким дефектом речи или стесняется плохого английского. Однако на прошлой неделе Йорген услышал, как двое ученых что-то обсуждают, и присоединился к дискуссии не просто с энтузиазмом, но с настоящим жаром. Вскоре зрители обнаружили, что невольно стали участниками горячего спора — представители по крайней мере шести национальностей вопили друг на друга на ломаном английском. После этого швед снова погрузился в молчание. Ломакс понял, что за внешней сдержанностью скрывается взрывной темперамент.

Слова Йоргена заставили Добермена выглянуть из угла. Прочие принялись усиленно изучать карты и книжные страницы. Некоторые потащились вон из комнаты. Ломакс заметил, что лица ученых покраснели, и подозревал, что и сам не избежал подобной участи.

— Обнаружились такие волнующие, такие удивительные данные! Чрезвычайно интересные! Вот что меня удивляет в нашем сообществе ученых — никто не пытается проанализировать их, обсудить, попытаться объяснить — нет, все пялятся на женщин! Только вообразите себе!

— Ничего удивительного — это же новая помощница Берлинза, — примирительно произнес Макмэхон.

Он всегда все знал. Полная информированность Макмэхона о происходящем вокруг иногда заставляла Ломакса подозревать, что обсерватория кишит подслушивающими устройствами.

Однако шведа непросто было сбить с толку.

— Значит, новая помощница для вас интереснее поразительных результатов, полученных прошлой ночью? Так-так, понимаю. Помощница интереснее. Я проснулся. Позавтракал. Спустился в гостиную и обнаружил, что там играют в карты и рассматривают женщин. Я как думал? Случилось нечто особенное, и теперь мы должны обсудить это. Должна состояться оживленная дискуссия. Много доводов, много предположений. Спор высочайшего качества. И что же я вижу?

Йорген показал рукой на играющих в карты, пишущих письма коллег, смятые подушки и моргающего Добермена.

— Боже мой, да для того, чтобы развернуть вдохновляющую дискуссию, проще позвонить моему шестнадцатилетнему сыну. Невероятно — здесь собрались мужчины, у которых все мысли только о том, что ниже пояса!

Тут Ломакс заметил Ким. Он не знал, как долго она находится здесь. Ломакс гадал, наблюдала ли Ким реакцию мужчин, в том числе и его собственную, на появление новой помощницы. Хотелось верить, что нет.

— Ну и одна леди, конечно, — напряженно добавил швед.

Ким улыбнулась и присела рядом с Ломаксом. Улыбка ее была такой широкой, что некоторые мужчины улыбнулись в ответ. Ким им нравилась. За глаза мужчины говорили, что Ким могла бы быть хорошенькой, если бы сама захотела.

— Что ж, Йорген, давайте начнем дискуссию, — выступил из угла Добермен. — Я только что проанализировал данные и пришел к выводу, что виновата ошибка аппаратуры. Вот и объяснение ваших поразительных результатов.