— Да что ты, Ломакс, ни фунта. Некоторые вещи не меняются, — сказала Ким, засовывая в рот конфеты.
— Красотка ждет тебя, Ломакс! — прокричал Родригес.
Они молча посмотрели вверх. Раздалось тихое громыхание.
Над ними открывался телескоп. Щель все ширилась. Там, наверху, звездное одеяло окутывало землю. Темный силуэт телескопа выделялся на фоне неба. Ломакс начал карабкаться по железным ступенькам, с наслаждением вдыхая запах машинного масла, слушая эхо собственных шагов. Оперся на поручни и ловко запрыгнул в клетку. Маленькое сиденье иногда протирали мочалкой с мылом. Ломакс слегка пригнул голову. Слышались шум масляного насоса и далекое гудение трансформатора. Ломакс включил переговорное устройство, и вместе с Родригесом они отладили фокус.
Откуда-то прорезался голос Ким:
— Эй, Ломакс, я буду наблюдать на экране всю ночь. Если тебе что-нибудь нужно — что-то записать, кофе, любая помощь…
— Бананы, — вставил Родригес.
— Спасибо, — поблагодарил Ломакс.
— У нас есть музыка. Соул, рок-н-ролл…
— Вруби ему симфонию, — услышал Ломакс голос Ким, — не важно какую, он все равно не разбирается.
Сердце Ломакса забилось чаще. Он положил руки на пульт — ладони вспотели. Он слышал, как Родригес переключил фокус на клетку. Теперь большой глаз принадлежал ему.
Ломакс прижал лицо к окуляру и начал поворачивать телескоп, сначала робко, затем, вспомнив старые навыки, все проворнее. Теперь он несся сквозь пространство и время, оставляя позади скопления галактик. Они вращались, сверкали, закручивались в спирали и взрывались. Ломакс видел яркие огни далеких квазаров. Отблески света пролетали мимо, словно стаи сверкающих рыб. Без спектрографа не скажешь, близко они или далеко. Невозможно понять, чем заполнены эти черные пустоты.
Дух его парил. Забыв о холоде, не слыша музыки, Ломакс продолжал свое путешествие сквозь ночь.
