Полное собрание стихотворений - [44]

Забыт обычай похоронный!

Исчезли факелов ряды,

И гарь смолы, и оброненный

Огонь – горящие следы!

Да, факел жизни вечной темой

Сравненья издавна служил!

Как бы объятые эмблемой,

Мы шли за гробом до могил!

Так нужно, думалось. Смиримся!

Жизнь – факел! Сколько их подряд!

Мы все погаснем, все дымимся,

А искры после отгорят.

Теперь другим, новейшим чином

Мы возим к кладбищам людей;

Коптят дешевым керосином

Глухие стекла фонарей;

Дорога в вечность не дымится,

За нами следом нет огня,

И нет нам времени молиться

В немолчной сутолоке дня;

Не нарушаем мы порядка,

Бросая искры по пути,

Хороним быстро, чисто, гладко —

И вслед нам нечего мести!

На Раздельной (После Плевны)

К вокзалу железной дороги

Два поезда сразу идут;

Один – он бежит на чужбину,

Другой же – обратно ведут.

В одном по скамьям новобранцы,

Все юный и целый народ;

Другой на кроватях и койках

Калек бледноликих везет...

И точно как умные люди,

Машины, в работе пыхтя,

У станции ход уменьшают,

Становятся ждать, подойдя!

Уставились окна вагонов

Вплотную стекло пред стеклом;

Грядущее виделось в этом,

Былое мелькало в другом...

Замолкла солдатская песня,

Замялся, иссяк разговор,

И слышалось только шаганье

Тихонько служивших сестер.

В толпе друг на друга глазели:

Сознанье чего-то гнело,

Пред кем-то всем было так стыдно

И так через край тяжело!

Лихой командир новобранцев, —

Имел он смекалку с людьми, —

Он гаркнул своим музыкантам:

«Сыграйте ж нам что, черт возьми!»

И свеялось прочь впечатленье,

И чувствам исход был открыт:

Кто был попрочней – прослезился,

Другие рыдали навзрыд!

И, дым выпуская клубами,

Машины пошли вдоль колей,

Навстречу судьбам увлекая

Толпы безответных людей...

«Новый год! Мой путь – полями...»

Новый год! Мой путь – полями,

Лесом, степью снеговой;

Хлопья, крупными звездами,

Сыплет небо в мрак ночной.

Шапку, плечи опушает,

Смотришь крепче и сильней!

Все как будто вырастает

В белом саване полей...

В приснопамятные годы

Не такой еще зимой

Русь спускала недороды

С оснеженных плеч долой.

Отливала зеленями,

Шла громадой на покос!

Ну, ямщик, тряхни вожжами,

Знаешь: малость день подрос!

Сны

В деревне под столицею

Драгунский полк стоит,

Кипят котлы, ржут лошади,

И генерал кричит...

Качая коромыслами,

Веселою толпой,

Приходят утром девушки

К колодцу за водой.

Пестры одежды легкие,

Бойка, развязна речь;

Подвязаны передники

Почти у самых плеч.

Как будто в древней древности,

Идя на грязный двор,

Так подвязали бабушки —

Так носят до сих пор.

Живые глазки заспаны,

Измяты ленты кос,

Пылают щеки плотные

Огнем последних грез.

И видно, как, незримые,

Под шепот тишины,

Ласкали, целовали их

Полуночные сны;

Как эти сны оставили,

Сбежавши впопыхах,

На пальцах кольца медные

И фабру на щеках!

«Улыбнулась как будто природа...»

Улыбнулась как будто природа,

Миновал Спиридон-поворот,

И, на смену отжившего года,

Народилось дитя – Новый год!

Вьются кудри! Повязка над ними

Светит в ночь Вифлеемской звездой!

Спит земля под снегами немыми —

Но поют небеса над землей.

Скоро, скоро придет пробужденье

Вод подземных и царства корней,

Сгинет святочных дней наважденье

В блеске вешних, ликующих дней;

Глянут реки, озера и море,

Что зимою глядеть не могли,

И стократ зазвучит на просторе

Песнь небесная в песнях земли.

Из цикла «Загробные песни»

«В час смерти я имел немало превращений...»

В час смерти я имел немало превращений...

В последних проблесках горевшего ума

Скользило множество таинственных видений

Без связи между них... Как некая тесьма,

Одни вослед другим, являлись дни былые,

И нагнетали ум мои деянья злые;

Раскаивался я и в том, и в этом дне!

Как бы чистилище работало во мне?

С невыразимою словами быстротою

Я исповедовал себя перед собою,

Ловил, подыскивал хоть искорки добра,

Но все не умирал! Я слышал: «Не nopa!»

«Я помню, было так: как факел евменид...»

По словам Блаженного Августина (Dеcivit. Dei, lib. 20, сар. 14), на Страшном суде «каждому придут на память все дела его, добрые или худые, и ум с чудной скоростью увидит их». То же и Василий Великий в толковании Исайи.

Я помню, было так: как факел евменид

Когда-то освещал утробы бездны темной,

В виденьях мне предстал ужасный, грозный вид,

Вид бездны чуемой, пугающей, огромной!

В ней были все мои нечестные дела;

Преступность дней былых вся в лицах проступала,

И бездна страшная тех лиц полна была,

А мощность факела насквозь их пронизала!

Ничто, о да! ничто не укрывалось в ней

От света красного назойливости гневной...

Какая мощность зла! какие тьмы теней —

След жизни мелочной, обычной, повседневной!

Как это мыслимо, как это быть могло,

Чтоб малая душа так много зла вмещала?

Ничто ее в миру к ответу не влекло,

Ни в чем людской закон она не нарушала!

Но нет! Вот, вот он въявь, весь стыд прошедших дней!

Свет озарял его спокойно, безучастно;

Десятки, тысячи, нет, тьмы от тем очей

Глядели на меня пронзительно и властно!

О, как хотелось мне хоть что-нибудь сокрыть,

Исчезнуть самому! Все жгучие мученья

Болезни, мнилось мне, явились облегчить,

Весь ужас первого предгробного виденья!

Казались мелочи громадно-велики;

Размеров и пространств утратил я сознанье,

И чудо-женщина вдоль пламенной реки,

Смеясь, плыла ко мне на страстное свиданье!..

И в облике ее соединял мой мозг

Все лики женские, мне милые когда-то...