Полное собрание сочинений. Том 37. Дело блондинки — «золотое дно» - [160]

— Таким был первоначальный план, — согласился Мейсон, — но при осмотре машины Эндовер, как я полагаю, обнаружил бутылку виски, а также упаковку барбитурата в отделении для перчаток, что навело его на одну интересную мысль. Он поспешно бросил в виски облатку лекарства, подождал, пока оно растворится полностью, в темноте дал Девитту выпить, возможно даже из горлышка, так что к тому времени, когда они приехали в мотель, Девитт уже практически не соображал, что творится… Он, по всей вероятности, уснул, едва переступил порог комнаты. Чтобы не произошло осечки, для страховки, если так можно выразиться, Эндовер пустил в действие ледокол. Он прекрасно учел, что все подозрения, вне сомнения, падут на миссис Эльмор. Дальнейшее понятно. Эндовер помчался назад, но уже другой дорогой, к месту, где еще оставался застрявший в песке автомобиль. Сама миссис Эльмор в это время где-то блуждала в пустынной местности, пешком добираясь до мотеля. Эндовер подсунул ледокол под коврик багажника, а на переднее сиденье, как бы нечаянно, уронил облатку снотворного. Закончив с этим, Эндовер возвратился в Лос-Анджелес и, использовав луковый экстракт или что-то другое, вызвал у себя приступ аллергии с насморком, слезотечением и другими внешними признаками простуды. Улегся в постель, заявив окружающим, что у него грипп.

Но преступник-любитель непременно допускает какие-нибудь ошибки, и Эндовер тоже многого не учел. Он забыл, что отпечатки его пальцев остались в мотеле, а когда я ему об этом напомнил, он сообразил, что этот-то промах будет для него губительным, ведь он никогда не сможет толком объяснить, каким образом его отпечатки могли там очутиться.

— Но почему же он перевернул все вверх дном в комнате миссис Лоррейн Эльмор? — недоумевал Пол Дрейк. — Ох, обожди минутку… Я тоже все понял…

Он считал, что деньги находятся под сиденьем кресла в комнате Монтроза Девитта, а когда их там не оказалось, принялся искать в другом месте.

Мейсон кивнул соглашаясь.

— У него были ключи, — добавил он, — ты же помнишь, что он все забрал у Лоррейн, включая и ее сумочку. Случайно именно это и оказалось основной уликой — то, что сумочка очутилась в номере мотеля… Когда планировалась инсценировка ограбления, Мон-троз Девитт не мог предвидеть, что Лоррейн Эльмор настоит на том, чтобы все деньги остались в мотеле.

Мейсон посмотрел на миссис Эльмор, и та кивнула.

— Но в тот момент это не имело большого значения, ведь Девитт и Эндовер могли забрать деньги из мотеля так же просто, как и получить их от самой миссис Эльмор.

Делла Стрит вздохнула.

— Шеф, меня больше всего интересует, как вы сообразили, что помощником Девитта был этот самый Эндовер?

— На самом деле это очень просто, однако, признаться, я оказался не на высоте, поначалу совершенно просмотрев такое важное обстоятельство, и еще долго буду винить себя за верхоглядство!

— Что вы имеете в виду?

— Понимаете, достаточно было сообразить, как все было на самом деле, вернее, как все должно было быть, чтобы понять, что Девитт имел сообщника. Тогда я стал мысленно взвешивать все возможности, ломая голову над тем, кто же был этим сообщником. И припомнил одну мелочь, которая ясно указала на Эндовера.

— Что именно? — спросили все разом.

— Судите сами. Эндовер раздобыл пятнадцать тысяч долларов для Девитта, что было своеобразной приманкой для выуживания у Лоррейн Эльмор тридцати пяти тысяч долларов наличными. Так вот, он стоял на обочине у дороги и на ходу передал конверт с деньгами Девитту, в то время как Лоррейн Эльмор сидела за рулем машины.

— Дальше, шеф, пока я еще ничего не понимаю, — торопила Делла.

— А вы припомните показания Эндовера. Он знал якобы Девитта только как Вестона Хейла и даже не догадывался, что у того искусственный глаз. Однако когда Эндовер вручал ему деньги, у того на глазу была черная повязка!.. Если бы Эндовер, ничего не скрывая, говорил правду, то он бы в первую очередь упомянул, что его поразила черная повязка на глазу приятеля.

Пол щелкнул пальцами.

— Черт возьми, а ведь верно!

— Полагаю, этим все сказано, — согласилась и Делла, — но что заставило Хауленда Брента стремглав помчаться вдруг в Лас-Вегас и начать играть?

— Вот это правда непонятно, — согласился Мейсон.

На минуту воцарилось молчание, потом раздался голос Лоррейн Эльмор:

— Хорошо, я вам объясню. Надеюсь, что это не выйдет за стены данного кабинета, потому что, мне кажется, Хауленд Брент достаточно наказан… — И, вздохнув, она продолжила: — Все дело в том, что у Брента были весьма серьезные личные финансовые обязательства. Получить из оборота собственные деньги он мог через некоторое время. Поэтому, зная, что я уехала на некоторое время из города, он счел возможным пустить в оборот мои средства. Позднее, сообразив, что мой муж сразу потребует у него отчета и обнаружит недостачу, бедняга пришел в отчаяние. Он прилетел сюда, чтобы объясниться со мной, признаться во всем, попросить у меня прощения и договориться о займе, пока он не сможет вложить свои деньги обратно…

Узнав, что меня обвиняют в убийстве, он решил, что попал из огня да в полымя. У него оставался единственный выход: решительно все поставить на карту в прямом смысле слова… Вот он и полетел в Лас-Вегас. Он дал себе слово никогда больше не приближаться к карточному столу, если только сумеет выиграть сумму, равную недостаче. Если бы он проиграл, он бы покончил с собой…