Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения. Т. 01-03 - [22]

{01084}

В ВАГОНЕ Почтовый поезд номер такой-то мчится на всех парах от станции "Веселый Трах-Тарарах" до станции "Спасайся, кто может!". Локомотив свистит, шипит, пыхтит, сопит... Вагоны дрожат и своими неподмазанными колесами воют волками и кричат совами. На небе, на земле и в вагонах тьма... "Что-то будет! что-то будет!" - стучат дрожащие от старости лет вагоны... "Огого-гого-о-о!" - подхватывает локомотив... По вагонам вместе с карманолюбцами гуляют сквозные ветры. Страшно... Я высовываю свою голову в окно и бесцельно смотрю в бесконечную даль. Все огни зеленые: скандал, надо полагать, еще не скоро. Диска и станционных огней не видно... Тьма, тоска, мысль о смерти, воспоминания детства... Боже мой! - Грешен!! - шепчу я. - Ох, как грешен!.. Кто-то лезет в мой задний карман. В кармане нет ничего, но все-таки ужасно... Я оборачиваюсь. Предо мной незнакомец. На нем соломенная шляпа и темно-серая блуза. - Что вам угодно? - спрашиваю я его, ощупывая свои карманы. - Ничего-с! Я в окно смотрю-с! - отвечает он, отдергивая руку и налегая мне на спину. Слышен сиплый пронзительный свист... Поезд начинает идти всё тише и тише и наконец останавливается. Выхожу из вагона и иду к буфету выпить для храбрости. У буфета теснится публика и поездная бригада. - Гм... Водка, а не горько!- говорит солидный обер-кондуктор, обращаясь к толстому господину. Толстый господин хочет что-то сказать и не может: поперек горла остановился у него годовалый бутерброд. - Жиндаррр!!! Жиндаррр!! - кричит кто-то на плацформе таким голосом, каким во время оно, до потопа, кричали голодные мастодонты, ихтиозавры и

{01085}

плезиозавры... Иду посмотреть, в чем дело... У одного из вагонов первого класса стоит господин с кокардой и указывает публике на свои ноги. С несчастного, в то время когда он спал, стащили сапоги и чулки... - В чем же я поеду теперь? - кричит он. - Мне до Ррревеля ехать! Вы должны смотреть! Перед ним стоит жандарм и уверяет его, что "здесь кричать не приходится"... Иду в свой вагон 224. В моем вагоне всё то же: тьма, храп, табачный и сивушный запахи, пахнет русским духом. Возле меня храпит рыженький судебный следователь, едущий в Киев из Рязани... В двух-трех шагах от следователя дремлет хорошенькая... Крестьянин, в соломенной шляпе, сопит, пыхтит, переворачивается на все бока и не знает, куда положить свои длинные ноги... Кто-то в углу закусывает и чамкает во всеуслышание... Под скамьями спит богатырским сном народ. Скрипит дверь. Входят две сморщенные старушонки с котомками на спинах... - Сядем сюда, мать моя! - говорит одна. - Темень-то какая! Искушение да и только... Никак наступила на кого... А где Пахом? - Пахом? Ах, батюшти! Где ж это он? Ах, батюшти! Старушонка суетится, отворяет окно и осматривает плацформу. - Пахо-ом! - дребезжит она. - Где ты? Пахом! Мы тутотко! - У меня беда-а! - кричит голос за окном. - В машину не пущают! - Не пущают? Который это не пущает? Плюнь! Не может тебя никто не пустить, ежели у тебя настоящий билет есть! - Билеты уже не продают! Касс заперли! По плацформе кто-то ведет лошадь. Топот и фырканье. - Сдай назад! - кричит жандарм, - Куда лезешь? Чего скандалишь? - Петровна! - стонет Пахом. Петровна сбрасывает с себя узел, хватает в руки большой жестяной чайник и выбегает из вагона. Бьет второй звонок. Входит маленький кондуктор с черными усиками.

{01086}

- Вы бы взяли билет! - обращается он к старцу, сидящему против меня. - Контролер здесь! - Да? Гм... Это нехорошо... Какой?.. Князь? - Ну... Князя сюда и палками не загонишь... - Так кто же? С бородой? - Да, с бородой... - Ну, коли этот, то ничего. Он добрый человек. - Как хотите. - А много зайцев едет? - Душ сорок будет. - Ннно? Молллодцы! Ай да коммерсанты! Сердце у меня сжимается. Я тоже зайцем еду. Я всегда езжу зайцем. На железных дорогах зайцами называются гг. пассажиры, затрудняющие разменом денег не кассиров, а кондукторов. Хорошо, читатель, ездить зайцем! Зайцам полагается, по нигде еще не напечатанному тарифу, 75% уступки, им не нужно толпиться около кассы, вынимать ежеминутно из кармана билет, с ними кондуктора вежливее и... всё что хотите, одним словом! - Чтоб я заплатил когда-нибудь и что-нибудь!? - бормочет старец. - Да никогда! Я плачу кондуктору. У кондуктора меньше денег, чем у Полякова! Дребезжит третий звонок. - Ах, матушки! - хлопочет старушонка. - Где ж это Петровна? Ведь вот уж и третий звонок! Наказание божие... Осталась! Осталась бедная... А вещи ее тут... Што с вещами-то делать, с сумочкой? Родимые мои, ведь она осталась! Старушонка на минуту задумывается. - Пущай с вещами остается! - говорит она и бросает сумочку Петровны в окно. Едем к станции Халдеево, а по путеводителю "Фрум - Общая Могила". Входят контролер и обер-кондуктор со свечой. - Вашшш... билеты! - кричит обер-кондуктор. - Ваш билет! - обращается контролер ко мне и к старцу. Мы ёжимся, сжимаемся, прячем руки и впиваемся глазами в ободряющее лицо обер-кондуктора. - Получите! - говорит контролер своему спутнику и отходит. Мы спасены. - Ваш билет! Ты! Ваш билет! - толкает обер-кондуктор