Полночный вальс - [101]

— А может быть, ты заботился не столько обо мне, сколько о собственном алиби?

— Вот, значит, как ты думаешь? — протянул он потерянно. Голос Роберта был мягким, но мало походил на голос живого человека. На виске с новой силой запульсировала жилка.

— Ты мне не ответил, — настаивала Амалия.

— Такое заявление не требует ответа, по крайней мере, моего.

— Почему же? — Брови Амалии взметнулись вверх, а сердце бешено колотилось, готовое выскочить в любую минуту. — Значит, ты вправе думать обо мне как о злодейке, и это в порядке вещей, поскольку я сделала это для тебя, но думать о тебе так же мне не позволено, хотя твои мотивы могли быть более низкими. Почему?

— Я не трус, и ты это знаешь, — вспыхнул Роберт. — Видит Бог, я не стремился к поединку с Жюльеном, но и бежать от него не собирался, да еще таким путем.

— Ты ждешь, что я поверю?

— У шерифа Татума, когда я солгал ради тебя, сомнений на сей счет не возникло, — заключил он сухо;

— Как это все благородно! — В голосе Амалии звучала насмешка. — Ты лжешь, но во спасение дамы, и в этом нет ничего предосудительного. Шериф верит тебе, человеку чести, богатому плантатору с положением и весом в обществе. Но чего стоит это твое слово?

Роберт глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.

— Послушай, Амалия, — начал он, — я чувствую больше, чем могу выразить словами. Я очень виноват перед тобой за тот позор, который пал на твою голову. Я бы многое отдал, чтобы вернуть все назад. Тогда бы ты не оказалась по моей вине в этом двусмысленном положении. Но дело сделано, и с этим придется жить. Я пытался разрядить обстановку на какое-то время, пока сплетни затихнут, отдалившись от тебя. Поездки вроде той, которую ты совершила сегодня, делу, не помогут. Кто-нибудь видел тебя — без этого, к сожалению, не обходится — и новая волна слухов захлестнет округу. Я понимаю, что жить в такой ситуации тяжело, как и проводить бесконечные часы с Мами, но стоит ли нам ссориться? Тебе и мне?

— Ты ничего не понял или, не захотел понять, — возразила Амалия, с трудом дождавшись конца его монолога. — Я не хочу, чтобы ты защищал меня из-за того, что было между нами, а не потому, что ты веришь мне. Согласись, разница есть. Я готова пережить любой позор, лишь бы найти убийцу Жюльена. Поэтому не беспокойся за меня, а лучше помоги найти того, кто его убил.

— Любой позор, если…

— …если не чувствуешь себя опозоренной, — заключила за него Амалия. — Но как мне не чувствовать себя таковой, если самый близкий человек считает, что ради него я… я убила собственного мужа?

— Да что же я должен делать, если ты думаешь обо мне Бог знает что.

Они вернулись к тому, с чего начали.

— Вообще-то, я так не думаю, — сказала она, вздохнув. — Хотя разные мысли приходили, конечно, в голову.

— А мне кажется, что ты только об этом и думаешь, — не сдержался Роберт. — Боишься: «А вдруг он и в самом деле испугался дуэли и решил устранить противника?» У меня в голове не укладывается, как ты могла придумать такое, зная, что мы выросли вместе и всегда были близки?

— Возможно, как раз поэтому, — сказала она тихо. Губы у Амалии вдруг пересохли так, что она не могла говорить. Она уже пожалела о вырвавшейся фразе, но сказанного не воротишь. Роберт шагнул к ней, притянул к себе и, глядя прямо в глаза, повторил свой вопрос:

— О чем ты, Амалия?

— Патрик… — Она с трудом облизнула губы. — Патрик рассказал мне все о Жюльене.

Его темно-синие глаза стали черными, Роберт отпустил Амалию и посмотрел на реку.

— Зачем он сделал это? Тем более теперь, когда Жюльена нет в живых? Не вижу надобности.

— Мне кажется, причина очевидна. Формально я была женой Жюльена.

— И какая польза тебе от этого?

— Во-первых, мне не надо винить себя в том… В общем, я получила ответ на вопрос, почему он избегал меня… как женщину. — Чувствовалось, что это признание далось ей с большим трудом.

— Но ты ведь знала, что нравилась ему? — бросил он на Амалию удивленный взгляд.

— Только потому, что ты хотел меня? Согласись, это не одно и то же. Надеюсь, ты понимаешь…

— Меня совершенно не интересует, какие чувства ты испытывала к Жюльену и какие он к тебе! — пришел в бешенство Роберт. — Меня эти нюансы не волнуют! Важнее другое, что беспокоит тебя в наших отношениях с Жюльеном?

— Я не могу сказать.

— Тебе придется. Если начала, то договаривай.

Неужели она могла любить этого резкого, напористого человека с железной волей и стальными нервами, который готов силой заставить ее отвечать на вопросы? Она проглотила комок сомнений, подступивший к горлу, и перевела взгляд на спокойные воды заводи.

Однако Роберт ждал ответа и не собирался отступать.

— Ты согласен, — начала она нерешительно, — что Жюльен любил меня, но как-то по-своему?

— Да, конечно, — кивнул он.

— Возможно, это и так, я не знаю. Для меня важнее знать другое, любил ли он тебя, и не была ли дуэль вызвана его ревностью, но не к тебе, а ко мне?

— Мой Бог! — только и смог вымолвить Роберт, до которого дошел, наконец, смысл ее сомнений. Окинув Амалию яростным взглядом, словно видел ее впервые, он развернулся и загрохотал подковами сапог по лестнице, ведущей на нижнюю галерею.