Полночный путь - [17]

Наконец мать позвала завтракать. После завтрака Серик слонялся по двору. Странно, но никогда еще не было такого, чтобы ему некуда было себя деть! А не съездить ли завтра на охоту? У сохатых как раз гон. Глядишь, и зиму с дичиной будем? Нет, завтра не получится; Батута новый меч начинать будет, он всегда Серика зовет заготовку проковывать. Серик может быстро молотом бить, Ярец слишком медлителен. Решено! На охоту — послезавтра… И тут раздался стук в калитку.

Серик не спеша, подошел, отодвинул засов. Снаружи с седла перевесился солидный мужчина, в богатой одежде. Он спросил:

— Это двор кузнеца Батуты?

— Он самый… — кивнул Серик, и, повернувшись к кузне, крикнул: — Батута-а!..

Батута вышел, направился к калитке. Серик спохватился:

— Да ты входи! Чего с седла свешиваться?

Мужчина легко соскочил на землю, накинул поводья на специальный колышек, прибитый к воротному столбу, вошел в калитку, сказал:

— Да мне, собственно говоря, не Батута нужен, а брат его, Серик…

Подошедший Батута проворчал:

— Добрая-то слава на долго во дворе задерживается, а недобрая — и при запертых воротах далеко летит… И зачем купцу Реуту понадобился мой непутевый братец?

— Слыхал, боец он у тебя знатный?..

— Да уж, подраться любит…

— И ничего не люблю! Если только вынудят… — проворчал Серик, разглядывая купца.

Явно, неспроста заглянул купчина. Поговаривали, что он самый богатый купец в Киеве. И давешний незнакомец про него спрашивал…

Батута проговорил медленно:

— Народ сказывал, всемером против двух десятков рубились… Десятерых насмерть зарубили…

— Ох, и любит же народ приврать! — воскликнул Серик. — Ничего не десятерых! Троих всего…

— А тебе мало?.. — проворчал Батута. — Ну, и на што тебе этот буян?

— Да понимаешь, скоро непогода начнется, а дочери моей надобно съездить в пустынь, помолиться… — купец замолчал.

— Ну, дак, и пусть едет. А Серик-то при чем здесь?

— Мои стражники с караваном в Сурож ушли, зимовать там будут…

— Чего ж ты их в Сурож всех отправил? Мир у нас нынче с половцами…

— Мир-то мир, да тревожно чего-то в степях… Кто только не шалит в полях половецких! — в сердцах бросил купец.

— А вот Серик и шалит… — засмеялся Батута.

— Да Серик — ладно… Печенегов опять в степях видели. Сказывали, с латинами они братаются… Не к добру все это… Ох, не к добру!

— И куда ехать-то? — нетерпеливо спросил Серик.

— А есть пустынь под Новгород-Северском, там настоятелем старый мой друг обретает покой в молитвах. Тот еще душегубец был по молодости… Буйствовал, не хуже Серика!

— На ладье, што ли, пойдем?

— Мои ладьи все в Сурож ушли, да и возвращаться придется санным путем. Так что, поедете на лошадях.

— А заплатишь сколько?

— Не обижу. Все ж таки самая любимая дочка… Поболе заплачу, нежели своим стражникам… Своего коня можешь дома оставить — дам добрых коней. Ну, по рукам?

— По рукам!

Ударили по рукам. Купец, проверяя, сдавил ладонь так, что она заныла. Серик ответил и пересилил, купец запросил пощады, проговорил восхищенно:

— Пацан, а рука, будто клещи… А што с ним будет, когда заматереет?..

Батута пробурчал:

— Если заматереет… С его-то нравом…

— Завтра с рассветом и отправитесь, — проговорил купец. — Вооружись, как следует. Сказывают, черниговцы шалят…

— У меня самострел есть, — не удержавшись, похвастался Серик.

— Самостре-ел? Могучая штучка… Где взял? У половцев, поди?

— Да нет, брат сделал…

Реут повернулся к Батуте:

— А на заказ сделаешь?

— Чего ж не сделать? Сделаю…

— Вот и сговорились… Два десятка!

— Чего, два десятка? — удивился Батута. — Гривен?

— Да нет, самострелов!

— Ты што же, воевать собрался?

Реут вздохнул, протянул:

— Всем нам воевать надобно собираться… Начинай самострелы. Я приказчика пришлю с задатком… — повернувшись, он вышел к коню, легко вскочил в седло, кивнул: — На рассвете. Смотри, не проспи. Молодой сон крепок… — и ускакал.

Глядя ему вслед, Батута протянул:

— Темнит, чего-то купчина… В Киеве дочке его помолиться негде…

Весь остаток дня Серик собирался. Сходил к лучных дел мастеру, купил сотню древок стрел, мимоходом нанес ему обиду, заявив, что брат наконечники не в пример лучше делает. Купил три тетивы. Слишком быстро Сериков мощный лук рвал тетивы. Потом они с Прибытком долго насаживали наконечники. Увязал в пучок три десятка стрел к самострелу. Долго думал, что может понадобиться в долгом пути по лесам. Он уже хорошо знал, что может потребоваться в долгом пути через враждебную степь, но по родной земле далеко ходить, еще не доводилось. Наконец, только к вечеру уложил седельные сумки. Да еще пришлось прихватить мешок с зимней одеждой.

На рассвете пришлось запрячь телегу, потому как оружие и припасы и втроем было не утащить. Прибыток поехал возницей. У купеческого двора уже стоял обоз; одних телег было шесть штук, да верховых лошадей с десяток. Что там было на телегах, Серик не приглядывался; все завернуто в рогожи, и угловатые тюки были и округлые. У головной телеги стоял сам Реут с человеком, одетым в кольчугу и в шлеме с личиной. Личину он так и не поднял. Реут махнул рукой мальчишке, стоящем с конем в поводу. Конь, и правда, был не хуже половецких, рыцарских. Громадный, с широченной грудью и необъятным крупом. Серик принялся навьючивать на коня седельные сумки, Реут придирчиво оглядывал его оружие, наконец, видимо оставшись довольным, проговорил: