Полночный полдник - [5]

— Я с тобой полностью согласна — по поводу шипящих, а не по поводу планшевого. Мне казалось, все будет пюсовым.

— Как же можно! Ты ведь сказала, что пюсовый — это блошиный цвет. Фу! Все будет peche,[11] планшевым и плашенным.

— Кстати, об одежде. Что я должна надеть?

— Да что хочешь! В любом случае все взгляды будут обращены на красавицу невесту. Я наконец-то познакомлюсь с твоим таинственным Осборном?

— Его зовут Освальд, и он все же не сможет приехать.

— Ой, Мил, quelle pathetique![12] Я говорю, как Лесли Кэрон,[13] правда? — осведомилась Нэнси. — Поскольку медовый месяц мы проведем во Франции, я взяла напрокат «Жижи».[14] Знаешь, что больше всего шокирует в этом фильме, кроме того, конечно, что Луи Журдан нарочито одевается на правую сторону?

— Что?

— Когда герой собирается сделать невинную, девственную Жижи своей любовницей, Морис Шевалье говорит: «На несколько месяцев она послужит тебе неплохой забавой».

— Я понятия не имела, насколько это циничный фильм! Ужасно, что некоторые считают девушек всего-навсего временной забавой.

— Поэтому нужно заранее заключить договор о разделе имущества.

— А теперь ты сама говоришь цинично!

— Au contraire, mon petite chouchou.[15] Я очень полагаюсь на бессмертную и романтическую любовь Тодда к деньгам моего папочки, — заметила Нэнси будничным тоном. — В списке приглашенных на свадьбу я приписала к твоему имени «плюс один человек». Только не приводи своих претенциозных кавалеров.

Под словом «претенциозный» она имела в виду «безработный».

— В какую часть Франции вы едете? — поинтересовалась я. — Куда-нибудь на Ривьеру?

— Нет, на французский остров с тропическими пляжами. На Тибет.

— Не смеши меня, — попросила я, но было поздно — я уже смеялась. — На Таити?

— Неинтересно, когда ты все так быстро угадываешь, — расстроилась Нэнси и тут же пустилась в детали, касавшиеся ее пляжного гардероба. А потом сказала: — Мил, ничего, что ты не будешь подружкой невесты? Тодд до сих пор печалится из-за того, что Себастьян не приедет.

— Нэнсита, я и так рада, что буду присутствовать на дне твоего плашенства, — заверила ее я.

Некоторое время назад мы пережили период ссоры, поскольку жених Нэнси состоял в связи с ОТБРОСом и КАКА. Теперь мы старались наладить отношения. Ради Нэнси я очень надеялась, что Том и впрямь не такой уж тупой, дорвавшийся до власти и зажравшийся осел, каким кажется на первый взгляд.

Закончив свои дела, я отрапортовала об этом Эдне, которая была на кухне. Обычно в этот час мы отправлялись на террасу, где все вместе предавались мирному espiritu de los cocteles,[16] но сегодня напитки и ужин дожидались гостей.

Эдна осмотрела меня с головы до ног и заявила:

— Юная леди, приведите себя в божеский вид, пока еще никто не приехал.

— Постараюсь, Эдна, даже учитывая некоторые обстоятельства.

— Какие еще обстоятельства?

— То, что меня так никто и не пригласил на крестины ребенка, и то, что у меня есть только рабочая одежда.

— Рабочая одежда? Напомните-ка мне, кто вы по профессии.

— Ваш намек на то, что я ужасно одеваюсь, возмущает меня до глубины души. Все те немногие вещи, что у меня есть, превратились в лохмотья из-за праведных трудов в саду.

Эдна издала какой-то непонятный презрительно-ядовитый звук, нечто среднее между смешком и имитацией рвоты, и тут на пороге возник Освальд. Эдну он чмокнул в щеку, а меня подверг более обстоятельному влажному приветствию.

— Твоя бабушка довела меня до истощения, заставляя заниматься непосильным трудом, — пожаловалась я.

Освальд опустил руку и, ущипнув меня за попу, констатировал:

— Да ладно, бабуле еще есть над чем поработать.

Эту фразу они оба сочли смешной.

Тут раздался телефонный звонок.

— У меня такое чувство, Освальд, что это снова звонит твоя мать, — сказала Эдна, направляясь в кабинет, к телефону.

Уинни и малышка появились в тот самый момент, когда домой приехал Сэм. Он очень похож на Освальда, только у него более узкий нос, более округлый подбородок и более гладкие скулы. У Сэма большие грустные карие глаза и вьющиеся каштановые волосы, которые он постоянно пытается усмирить.

Когда Эдна вернулась на кухню, мы все увлеченно болтали.

— Что, моя мама зависла на какой-нибудь распродаже? — поинтересовался Освальд.

— Это была не твоя мать, — спокойно возразила Эдна. — Это был Иэн. Он едет сюда.

Клянусь, если бы она со всей дури огрела меня по башке пятикилограммовой тушей кижуча, я удивилась бы куда меньше.

Иэн Дюшарм — дальний родственник Уинни. Он приезжал сюда в прошлом году, и мы провели с ним вдвоем несколько развратных дней. Мне Иэн казался экстравагантным, привлекательным и довольно-таки испорченным, к тому же неизвестно по какой причине я ему нравилась.

Обычно во всем винят гонца, поэтому Освальд смерил бабушку холодным взглядом.

— Какими бы ни были наши отношения с Иэном, — с характерной для него торжественностью провозгласил Сэм, — я рад, что он хочет увидеть малышку и установить с ней контакт.

— Сэм прав, — согласилась Уинни. — Это большая честь, что он приедет…

— В чем тут честь-то? — удивилась я.

Ну, приедет на тусовку по поводу крестин ребенка какой-то гуляка, любитель путешествий, — и что?