Полночное обещание - [111]

Столько всего произошло между ними, а они до сих пор толком не обсудили это. Внезапно, ей захотелось сказать ему, что она чувствует, заставить его понять, что он значит для нее.

Эви прервала поцелуй и толкнула его в грудь, пока он не поднял голову и не пронзил ее взглядом. Дыхание было неровным, сердце колотилось, когда она взглянув в его глаза, увидела в его глазах те же чувства, что переполняли и её саму. Ее мир растворился.

Ощущая, как бьется его сердце под ее ладонью, Эви осознала, что где-то по пути она безнадежно, безумно влюбилась в Малкольма.

Слова застряли в горле, когда эмоции нахлынули на нее. Она хотела, чтобы он узнал, она должна сказать ему.

Не прерывая зрительный контакт, Малкольм переместился так, чтобы она оказалась у него на коленях, ее ноги обернулись вокруг его талии. Куда делась их одежда? Эви перестало это волновать, когда он поднял ее над своим членом.

Девушка втянула воздух, опустилась на его член. Он был толстым и невероятно твердым. Под Солнцем и небом их тела и сердца соединились. Ритм был медленный, чувственный. Она пошевелила бедрами, и ее набухшие соски задели его грудь.

Его лазурные глаза потемнели, стон сорвался с его губ, когда он положил одну руку ей на бедро, а второй обнял ее. Они двигались в едином ритме, поднимаясь к вершинам страсти с каждым толчком, с каждым прикосновением.

Эви растворилась в Малкольме, во всем, чем он был. Она чувствовала его сердцебиение, слышала его дыхание… смаковала саму его суть.

Он притянул ее ближе, пока их губы не встретились, заставляя желание нарастать все сильнее и сильнее внутри них. Ее кожа горела, кровь обжигала ее вены. Все для Малкольма.

Когда она приняла любовь к нему, какие-то оковы, о которых она не знала, упали с ее сердца. Она стала больше. Она была везде и, в то же время, нигде. Она может добраться до звезд и пасть в бездну. Она была столь же мала, как атом, и столь же неистова, как Солнце.

Она была Друидом.

И отдала свое сердце и душу Воителю.

— Эви, — прошептал Малкольм благоговейно.

Ее тело разлетелось, кульминация стремительно понесла ее по течению блаженства, охватывая сильнее и глубже, чем она считала возможным.

Пока она плыла по волнам экстаза, мужчина с последним толчком, достиг оргазма.

Их дыхания смешались, их сердца бились в унисон, когда удовольствие слилось в нечто яркое и неуловимое. Больше не было двух людей — они стали единым целым.

Что бы сейчас не произошло, это изменило все. Одно Эви знала точно, — из всего этого получится только хорошее. Потому что у нее был Малкольм.

Как только прошла последняя дрожь от ее кульминации, девушка обхватила его лицо руками.

— Что бы ни произошло дальше, я смогу столкнуться с этим, только если ты будешь рядом.

— Я всегда буду с тобой. — Он дотронулся большим пальцем до ее нижней губы. — Я никогда не смел надеться, что когда-нибудь встречу тебя. Я готов сражатся за тебя хоть со всем миром.

— Я не знала о заклинании в моем кулоне.

Он качнул головой.

— Как я уже сказал — меня это не волнует. Возможно, остальные хотят снова стать смертными, но должен быть кто-то, кто будет бороться со злом.

— И это будешь ты?

— Да. Если Друиды из замка Маклаудов смогли прожить четыре столетия, значит, и ты сможешь.

— Если ты этого хочешь.

— Это одна из нескольких вещей, которые я хочу, но это только начало.

Озорство в его голубых глазах заставило ее улыбнуться.

— Значит, вместе.

— Вместе.

Это не были слова любви, но для человека, который долгое время не испытывал эмоции, эти слова значили многое.

***

Фелан стоял у окна в кабинете Кона и наблюдал, как Малкольм и Эви возвращаются в поместье рука об руку.

— Так ты злишься.

Кон фыркнул.

— Согласен ли я с тем, что ты сделал? Нет. И ты знаешь это. Я не тот, перед кем ты должен извиняться.

— Я пытался помочь ему.

— Да. Так же, как и Харон с Лаурой, когда рассказали всем, что ты с Эйсли. Я отчетливо помню, что ты немного злился тогда.

Фелан потер лоб и посмотрел на Константина.

— Признаю, что забыл обо всем этом, когда обнаружил, кем является Эви.

— Эви всего лишь Друид, которого загнали в угол, и она сделала то, что считала правильным, чтобы спасти жизни. Эйсли и Айла доказали, что церемония Драу не всегда делает людей злом.

— Окей. Я облажался. Я знал, что Эйсли не была злом, когда встретил ее.

Кон поднял светлую бровь.

— Малкольм использует тот же аргумент, кроме того, что Эви не была Драу, когда он встретил ее. Он знал ее до и после церемонии. Я тоже не чувствую зла в ней.

— Пока. — Фелан прислонился к стене и покачал головой. — Малкольм пережил слишком много. Что если Эви работает на Уоллеса? Что если она должна была сблизиться с Малкольмом и настроить его против нас?

Кон наморщил лоб.

— Малкольм был на краю тьмы. Мы знаем, что он мог упасть в любой момент. У тебя есть все основания ставить под сомнение все, что касается Уоллеса, но я согласен с Малкольмом, что Эви заслуживает доверия.

— Ты собираешься рискнуть целым миром из-за этого?

— Да. Я бы сделал для тебя тоже самое, если бы ты оказался на месте Малкольма. Я доверяю своей интуиции, Фелан.

Фелан вздохнул.

— Я держался особняком очень долго. Я думал, что именно поэтому я понимал Малкольма прежде. Он слишком многим пожертвовал, и удача всегда обходила его стороной. Я не хочу видеть, как он потеряет все это сейчас.