18 декабря
Когда самолет наконец-то приземлился в Эдинбурге, Гвинн Остин так стиснула подлокотники кресла, стоящего у прохода, что у нее побелели костяшки пальцев, а в груди сперло дыхание.
Боже, она ненавидела летать. Гвинн с грехом пополам переносила короткие перелеты в Штатах без того чтобы не напиться или не накачаться успокоительным.
Но сообщение от ее отца изменило все.
Гвинн выдохнула только когда самолет вырулил с взлетно-посадочной полосы в сторону терминала. Она испытывала одновременно дикое чувство голода и тошноту. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы ее вырвало в самолете, так что о перекусе не могло быть и речи.
К тому моменту, когда самолет остановился возле терминала, Гвинн была голодна, как волк. Ей не удалось по-быстренькому покинуть лайнер. Да к тому же, — неужели вы не становились очевидцами подобного? — в двух рядах перед нею, некий пассажир возжелал пересмотреть свою ручную кладь, тем самым задержав остальных пассажиров.
Гвинн захотелось толкнуть этого парня, треснуть его по затылку за то, что он такое хамло. У нее непроизвольно отвисла челюсть, когда парень неожиданно хрюкнул и завалился в проход. Подняв голову, он увидел, что все уставились на него.
Уже не в первый раз исполнялись желания Гвинн, хотя она никогда не пыталась разобраться в себе и понять, отчего такое случается. Какая жалость, что вместо того, чтобы летать на самолетах, она не может перенести себя в Шотландию одной лишь силой своего желания.
Парень вскочил на ноги. Гвинн отвела взгляд, игнорируя знакомое покалывание в основание черепа. Она всегда была увлечена Шотландией, ее легендами и волшебными мифами, друидами и горцами-воинами.
Наконец-то покинув самолет, Гвинн размяла плечи и, следуя указателям, отправилась за багажом. Беспокойство из-за зашифрованного послания ее отца превалировало над тошнотой.
Прошло три недели с тех пор, как она получила отцовское сообщение. Три длинных, наполненных беспокойством, бессонных недели. Он славился своим усердием в исследованиях и забывчивостью позвонить в течение дня или двух, но не в течение трех недель. Именно это побудило Гвинн купить билет на самолет и провести одиннадцать часов в перелетах — от Хьюстона до Нью-Йорка, а оттуда уже до Эдинбурга, — прокручивая в голове всевозможные несчастья, которые могли постигнуть ее отца.
Гвинн получила свой небольшой чемоданчик. Перекинув ремешок сумочки через плечо, она огляделась в поиске вывески проката авто. А увидев ее, устремилась к ней, уворачиваясь от пассажиров и их багажа.
На то чтобы взять машину в прокат не потребовалось много времени, но как только Гвинн остановилась возле арендованного ею красного «фиат-пунто», она была вынуждена признать, что не сможет на нем ехать. Мало того, что ей придется ехать по полосе встречного движения, так она еще и будет сидеть в машине не с той стороны. Плюс механическая коробка передач.
— Я и моя левая рука — два несовместимых понятия, — пробормотала девушка, закидывая свой небольшой чемоданчик на заднее сиденье и залезая за руль.
Но она должна узнать, что случилось с ее отцом. Он — это все, чего она еще может лишиться. Ее мать умерла тремя годами ранее, оставив Гвинн и ее отца наедине с их горем. Мама поддерживала семейные узы между родными.
Это были не крепкие узы, но все же это были узы.
Ее отец, профессор Райсовского университета, Гари Остин. Самый нелюбимый профессор самого престижного из частных университетов Техаса. Он обожал антропологию и считал, что все остальные увлечены ею не меньше его.
Именно эта страсть к антропологии разлучила его со своей семьей. Мать Гвинн лишь улыбалась, наблюдая, как ее муж становится жертвой новых открытий, что будут удерживать его допоздна в университете за проведением исследований.
Гвинн ненавидела отца за это. Пройдут недели, прежде чем он вернется домой или справится о своей жене. Гвинн научилась дистанцироваться от него, чтобы забыть, что у нее все еще есть отец.
Пока не умерла ее мать.
В тот момент, Гари словно впервые увидел Гвинн и понял, что у него есть дочь.
С той поры он старался звонить ей как минимум раз в два дня — в перерывах между поиском новых открытий по всему свету. В то же время, когда он бывал дома, Гвинн старалась готовить ему во все воскресные вечера.
Смерть забрала у нее мать, но взамен Гвинн обрела отца. Частично.
Гвинн достала карту. Прикусив губу, она нашла дорогу, по которой ей придется отправиться в западную часть Шотландии, к островам, и провела по ней пальцем.
Сложив карту, она включила свой телефон и резко выдохнула, не увидев ожидаемых сообщений. Гвинн ждала двух звонков: один от ее отца, в котором бы говорилось, что с ним все в порядке и незачем беспокоиться, другой — из Райса. Она надеялась, что в течение часа в университете точно узнают, в какую именно часть Шотландии отправился ее отец на поиски древней книги.
Гвинн потерла утомленные глаза, морщась от сухости и ощущения «песка», и завела машину. Первое, что ей нужно сделать, это чем-нибудь перекусить. Но все, чего ей хотелось, это свернуться калачиком и уснуть, однако в Шотландии было десять утра и ей необходимо было ехать. Она сможет проспать всю неделю, как только отыщет отца.
