Полночная ведьма - [75]

– Тогда в чем же? – Он берет мои руки в свои и чувствует, как они дрожат. – Как же я смогу помочь тебе, если ты отказываешься со мной говорить?

Быть может, тебе все-таки стоит ему сказать. Скажи, кто ты, и посмотри, как он на это отреагирует. Будет интересно наблюдать, как его клятвы в вечной любви превратятся в гримасу отвращения.

Я вскакиваю со стула и пробегаю мимо Брэма, затыкая руками уши.

– Замолчи! Замолчи! Замолчи! Почему ты не можешь оставить меня в покое?

Брэм хватает меня и притягивает к себе. Он всматривается в мое лицо и понимает – мои крики адресованы не ему.

– Кто это, Лилит? Кто тебя так пугает? Скажи мне.

– Я не могу! Ты этого не поймешь.

– Я могу попытаться.

– Это невозможно. И наша любовь, она тоже невозможна. Я вообще не должна быть здесь. Мне не следует с тобой встречаться. – Я пытаюсь вырваться из его объятий, но на этот раз он не разжимает рук. Я слышу его голос, успокаивающий, но настойчивый. И в то же время слышу, как, смеясь надо мной, меня дразнит Темный дух. Слышу я и голоса других духов, которых растревожила активность злобной души, явившейся из Тьмы. Я слышу, как мои верные офицеры-роялисты предлагают мне свою помощь. Я оглушена, я тону во всех этих голосах, во всех этих словах. Я чувствую, как мозг горит. Я издаю истошный крик и одновременно невольно совершаю мощное магическое действо – огненное и опасное кольцо, как взрыв, вырывается наружу. Его жаркая сила отбрасывает Брэма назад, и он врезается спиной в стену. Мольберт и стул, кровать и кресло переворачиваются, чайник и чашки летят на пол и разбиваются вдребезги, зеркало разлетается на куски. Вспышка слепящего света длится лишь секунду, но когда он остывает и гаснет, в воздухе повисает запах паленых волос, горящего дерева и пыли. Я стою неподвижно, сжав кулаки, и мои волосы причудливо развеваются, словно их раздувает нездешний ветер.

Брэм медленно и осторожно встает на ноги. Он немного ушибся и потрясен, но, в общем, невредим. Он оглядывает разрушения, которые я произвела в его комнате, затем ошарашенно смотрит на меня.

К счастью, вспышка заставила Темного духа замолчать.

Я делаю глубокий вдох, потом выдох и устремляю на мужчину, которого люблю, невозмутимый, спокойный взгляд. Я хочу сохранить в своей памяти его лицо таким, какое оно сейчас, когда я вижу на нем любовь, на тот случай, если потом увижу на нем только гадливость.

– Ты знаешь меня как леди Лилит Монтгомери, дочь шестого герцога Рэднора. И так оно и есть. Но мой отец был также и Верховным Магом Клана Лазаря, и когда он умер, это звание перешло ко мне. Мое клановое имя Утренняя Звезда, и я возглавляю ведовской клан, члены которого посвятили себя некромантии и поклялись общаться с мертвыми из Царства Ночи ради блага людей, а также охранять Великую Тайну. Иными словами, мой дорогой Брэм, ты влюбился в ведьму.

* * *

Брэм плотнее запахивает грубое одеяло на плечах Лилит. Они вместе лежат на узкой кровати, накрытые и полностью одетые, сжимая друг друга в объятиях, и ему хочется, чтобы так было всегда. В первые секунды после того, как Лилит сказала ему, после того, как она с полной серьезностью – и он понял, что это действительно серьезно – произнесла слово «ведьма», он почувствовал себя так, будто падает в тартарары. Так, будто все то, что он раньше знал, вдруг перестало быть правдой. Так, будто отныне он больше ни в чем не может быть уверен. Так, будто сама земля, на которой он стоит, быть может, нереальна. Собственно, в то мгновение, когда Лилит произнесла слово «ведьма», эта земля ушла у него из-под ног. Он понимал только одно – Лилит не лжет. И она не сумасшедшая. А раз так, то она сказала правду. Она ведьма. Ведьма, которая, как она объяснила, говорит с мертвыми и умеет ворожить. Последнее, впрочем, не стало для него сюрпризом.

Я всегда чувствовал, что в ней что-то такое есть. Что-то таинственное, потустороннее. Это исходит от нее, словно сияние.

Но он подозревал, что в ней просто есть нечто странное, а оказалось, что женщина, которую он любит, может творить заклинания и вызывать духов. Он начал было сомневаться, а в своем ли уме он, но в тот час, который прошел после ее ошеломляющего признания, Лилит сделала все, чтобы развеять его сомнения. Он целует ее в макушку. И слышит, как бьется ее сердце, несмотря на все слои надетой на них одежды.

– Ты все время молчишь, – тихо говорит она. – Мне страшно от того, что ты, возможно, сейчас думаешь. От того, что ты, возможно, думаешь обо мне.

– Я думаю о том, что я самый везучий мужчина на земле, раз держу тебя в своих объятиях.

Она немного отстраняется и смотрит на него с чуть заметной улыбкой.

– Неужели ты не боишься, что я превращу тебя в лягушку? – спрашивает она.

Брэм пожимает плечами.

– Мне нравятся лягушки.

Улыбка Лилит становится шире.

– Вряд ли мне понравилось бы тебя целовать, если бы ты был зеленый и в бородавках.

– Тогда поцелуй меня сейчас, пока я еще остаюсь человеком.

И она целует. Этот долгий сладкий поцелуй волнует его, и он жалеет, что в комнате так холодно и на них обоих надето столько слоев теплой одежды. Когда она снова нарушает молчание, взгляд ее опущен, а в голосе звучит неуверенность.