Полночная ведьма - [117]

– Отец всегда говорил, что вы полезный союзник, но что из вас вышел бы опасный враг. Я вижу, в этом он был прав.

– Как и во многом другом.

– Вы держите в руке Эликсир. Полагаю, собираетесь отнести его Стрикленду. – На мгновение с лица лорда Харкурта сползает маска спокойствия, и я успеваю заметить: мои слова смутили его. И я пытаюсь использовать это эфемерное преимущество. – Должна сказать, что я удивлена и разочарована. Я была о вас лучшего мнения. Я знаю, вы не во всем соглашались с моим отцом, но он вас уважал. И я тоже. До настоящего момента. – Я начинаю ходить по периметру священного круга. Медленно. Осторожно. За мной идет Яго, его гибкое тельце напряжено, он виляет хвостом.

Наверху падают бомбы. Даже здесь, глубоко под землей, трясутся стены, когда они попадают в соседние дома.

– Я и представить себе не могла, что вы, один из самых видных магов Клана Лазаря, предадите всех нас, нарушите обеты и захотите отдать Эликсир гнусному и опасному существу. Ради чего, граф? Что Стрикленд вам пообещал? Что он вам предложил, раз вы решили продать ему свою душу?

Лицо графа мрачнеет.

– Как ты смеешь судить меня, Лилит Монтгомери?

– А вот смею! Любой член Клана Лазаря осудил бы вас. Вы предатель!

– Ты и сама не без греха, Утренняя Звезда! Ты была готова нарушить обеты, чтобы спасти своего никчемного братца!

– Спасая брата, я не нарушала обетов! Как Верховная Ведьма я имею право применять Эликсир. Я сделала это из любви. И заплатила за это высокую цену. А вы собираетесь отдать наше достояние, продать его человеку, который использует вас в ужасных целях.

– Почему обязательно ужасных? Почему мы присвоили себе право решать, кому можно, а кому нельзя использовать его? Почему Эликсир не может принадлежать и ему?

– У вас слабые аргументы, милорд.

– Но ты ничего не можешь на них возразить! Почему отказ использовать Эликсир – единственно верный путь? Ты же сама убедилась, что это необязательно так. Ты сама, леди Лилит. И в чем же ты отличаешься от…

– От этого чудовища? От человека, который приказал убить Фредди? Отличаюсь, да еще как! И я никому не открывала Великой Тайны. Я храню ее свято и хранила, даже когда прибегла к Черной некромантии, чтобы вернуть брата из Царства Ночи. – Я на мгновение замолкаю, ибо мы подошли к главному вопросу. – Скажите мне, граф, как же вы собираетесь узнать у меня Великую Тайну? Ведь вы здесь, как я вижу, один? Может быть, намерены меня пытать? Думаете, отец не научил меня уноситься с духами, чтобы не чувствовать боли? Или вы воображаете, что вам удастся меня запугать, как какую-нибудь глупую девчонку? Здесь нет никого из тех, кто мне дорог, так что у вас не получится им угрожать. Моя мать сейчас далеко и под надежной защитой. Фредди погиб. Даже…

– Даже кто?

И тут я понимаю, что ему донесли о моих чувствах к Брэму и, как это ни невероятно, радуюсь тому, что любимый мужчина сейчас далеко, на другом краю земли, где его лечат врачи и охраняют сослуживцы.

– Больше мне никто не дорог. Разумеется, кроме Льюиса, но вы же вряд ли будете угрожать собственному сыну. – Его выдает мелькнувший в глазах страх. Теперь я понимаю. Он делает это не ради обещанных богатств. Он делает это ради Льюиса. Он руководствуется любовью к сыну, как я руководствовалась любовью к брату.

Он видит: я все поняла, и мне кажется, что это не укрепляет, а ослабляет его решимость. Я делаю шаг вперед, и он инстинктивно пятится, по-прежнему держа в руке шкатулку с Эликсиром.

– Не делайте этого, – прошу я. – Льюис бы этого не хотел. Пожалуйста, не делайте.

– Ты могла просто выйти за него замуж. – Граф качает головой, смаргивая слезы. – Ведь он тебя любит, и ты это знаешь. Если бы ты перестала увиливать и вышла за него замуж, вы бы сблизились и он смог бы убедить тебя поделиться с ним Великой Тайной добровольно, я в этом уверен.

– Нет, не смог бы.

– Да смог бы, смог! И тогда не возникло бы необходимости во всем этом.

Наверху взрывается еще одна бомба, и с северной стены зала осыпается штукатурка, а чаша на алтаре качается. Яго припадает к холодному каменному полу.

– Я никогда не открою вам Великой Тайны, чтобы вы сообщили ее Стрикленду. Он человек безнравственный. Он бы использовал ее во зло. Он не знал бы удержу. Использовал бы Эликсир направо и налево. Без оглядки на мораль. Такому человеку нельзя давать столь огромную власть, да вы наверняка понимаете это и сами.

Граф распрямляет сгорбившиеся было плечи, и его взгляд снова становится жестким.

– Я знал, что ты ничего мне не скажешь. Я знаю тебя всю твою жизнь, Лилит, и я понимал, что, если мне не удастся шантажировать тебя тем, что я причиню вред кому-то из твоих близких, ты ни за что не откроешь мне этот секрет. Но у Стрикленда другие методы. Стрикленд Страж. У него имеется собственная магия, и она очень сильна. И он получит от тебя то, что ему нужно, я нисколько в этом не сомневаюсь.

И прежде чем я успеваю спросить, как он намеревается переправить меня к Стражам, с лестницы доносится звук шагов и в зал врываются двое дюжих мужчин. Я творю заклятье помех, и путь им, взлетев над полом, преграждает одна из скамей. Один из них спотыкается о нее и падает, но второй продолжает двигаться ко мне.