Полночная радуга - [3]

– Как вам нравится бал? – и, не дожидаясь ответа: – Ни в коем случае не наступите на мою мантию!

Очень надо наступать на его мантию! Да я вообще бы никуда не наступала, а лучше присела в уголке, пытка теткиными туфлями сделалась невыносимой. Так мы с принцем и танцевали, как два оловянных солдатика. Ему это очень понравилось. К моему проклятию, он пригласил меня на следующий танец. Я, ей-богу, еле дожила до прощального реверанса. А потом принц куда-то пропал. Я только-только оглядела зал в поисках свободных кресел или, на худой конец, буфета, как опять подлетел ко мне павлин придворный и потащил за собой. И давай мне бубнить в ухо:

– Его высочество хочет вас поцеловать. Так вы закройте глаза, иначе он останется недоволен.

И увлек меня в угол за огромную бархатную занавеску. Наглость, конечно, ужасная. Но, во-первых, все же принц, а моему отцу и так хватает неприятностей в жизни, во-вторых, после туфель мне было все равно, хоть целоваться, хоть на костер инквизиции, хуже бы не вышло.

Я закрыла глаза и стала ждать. Не очень долго. Меня и в самом деле кто-то поцеловал. Потом еще раз, понравилось, наверное. И тут часы дворцовой кордегардии начали бить изо всех сил. Я от нечего делать считала. Целоваться с принцем было удовольствием маленьким, как и танцевать, то же самое, что с деревянным Щелкунчиком. Однако когда счет мой дошел до двенадцати, я пришла в ужас. Все, конец! Ладно, парочка лакеев-остолопов, но если напьется кучер! Вдобавок от тетки влетит по первое число. Мне сразу же стало не до принца. Я выбрала паузу в поцелуях и вылетела арбалетной стрелой вон из-за занавески. Только куда убежишь в теткиных туфлях, ноги переломаешь. Пришлось скинуть на ходу обувь, и, естественно, один башмак я безвозвратно посеяла на бегу. Тетка теперь убьет, но и возвращаться было неблагоразумно. После моего бегства сзади слышался нехороший шум вроде: «Держи ее, держи!» Как же, сейчас! Еле-еле успела домчаться до кареты. И вовремя – теткина прислуга уже обсуждала возможность похода на королевскую кухню или в ближайший кабачок. Кажется, мое появление их сильно удручило, чтобы не сказать большего.

Настоящие неприятности начались на следующее утро. Причем со всех сторон. Госпожа Курдюк ела меня поедом за то, что я умотала прочь, даже не удосужившись намекнуть на ее семейство принцу или хотя бы представить своих сводных сестер гофмейстеру. Тетка Лавиния лежала в тихой истерике от утраты половины наследства, доставшегося ей от возлюбленного, то есть пары к хрустальной туфле. Она все причитала – так, что слышно было даже в полуподвале кладовой, – сколь опасно делать людям добро. Под этим она, наверное, подразумевала пытку ее дьявольской обувью. И кричала еще, что лучше бы я потеряла все драгоценности и жемчуг вместо ее обожаемой реликвии. Ага, о себе хорошей мечтать не вредно! Если бы я посеяла хоть одну жемчужину, тетка Лавиния принялась бы вопить так, что и в столице было слышно! Отец тоже сокрушался на чем свет стоит, со страхом ожидал немедленной конфискации замка и всех угодий. В общем, в нашем доме поднялся гвалт почище, чем на птичьем дворе, когда выбирают гуся на Рождество. Ничего, право слово, я не ждала хорошего от столь идиотского времяпрепровождения, как королевский бал, но не до такой же степени!

Спустя еще каких-то часа три в ворота въехал всадник с небольшой свитой. Мы уже приготовились к наступлению Армагеддона и страшного суда, но дело его оказалось куда более мирное и простое. Все мы упустили из виду одну деталь. Принц Дезидерий при всей его королевской гордости даже не удосужился спросить имя дамы, с которой целовался. А род наш, хоть древний и славный, давно утратил популярность, так что вспомнить, кто я такая, при дворе никто не мог совершено. Поэтому отец-король, которого сынок окончательно достал своими выходками, готовый женить наследника уже и на царевне-лягушке, приказал объехать окрестные дворянские имения, такие, чьи названия не сразу и вспомнишь, и найти пару от утерянной туфли. Потому что принц пребывал в горе, то ли от обиды после моего бегства, то ли ему и вправду попала под хвост вожжа и он влюбился. Впрочем, к делу это не имело отношения. Но принц прилюдно дал своему отцу слово, что непременно женится на владелице второй половины этого хрустального безобразия.

Посланник, который привез с собой рисованную копию потерянного мною башмака, и был мой Альберт. Придворный младший конюший и барон Орланский. Веселый и добродушный, кудрявый блондинчик с ясными голубыми глазами. У него за душой медного гроша не притаилось, кроме жалованья, зато уж душа была что надо. Я влюбилась в него с первого взгляда. Надо сказать, он в меня тоже. Такие вещи сразу понимаешь, если, конечно, ты не одна из моих косоглазых кузин. И тут же, не мешкая, я выдала ему вторую туфлю. Зачем, спросите? А затем, чтобы избежать очередного ненужного домашнего скандала. Ведь что получается: с одной стороны, сватается принц, будущий король, а с другой его конюший, хоть и с баронским титулом. Реакцию моей родни можно было предсказать наперед и не слишком ошибиться.