Полночная месса - [51]

Целый день они шли по каналу. Малика стояла на палубе под солнцем, махая рукой мужчинам, работавшим на шлюзах. Но после Панамы ее беспокойство росло с каждым днем. Она стала реже играть в шашки с зевающим Сальвадором в узком пассажирском салоне. За игрой они не разговаривали никогда. С самого начала путешествия капитан убеждал Малику подняться на мостик. Как-то раз мисс Гальпер упомянула, что он имеет право захватить любого человека на корабле и запереть его в темной камере где-то внизу. Когда Малика, в конец концов, приняла его приглашение, она взяла мисс Гальпер с собой.

Стоя на носу корабля, Малика смотрела вперед на белые здания Кадиса. Когда судно входило в порт, свет в воздухе, цвет стен и принесенные ветром запахи подсказали ей, что она вернулась в свою часть мира и дом уже близко. Долгое время Малика отказывалась думать о домике над оврагом. Теперь, когда он больше ее не пугал, она вспоминала его чуть ли не с любовью.

Это ее долг — пойти и проведать мать, даже если та встретит ее в штыки. Она попытается дать матери денег, а та наверняка откажется. Но Малика задумала хитрость. Если мать не возьмет деньги, она скажет, что оставит их соседке Мине Глагге. Как только Малика скроется, мать немедленно пойдет и заберет их.

Мисс Гальпер надеялась провести ночь в Кадисе, но Малика потребовала сразу ехать в Альхесирас. Теперь, когда дом был совсем близко, она хотела добраться туда как можно скорее.

— Мне надо к маме, — сказала она. — Сперва хочу ее повидать.

— Конечно, — сказала мисс Гальпер. — Но вы не виделись два года или больше, и она вас не ждет. Какая разница, днем раньше или позже?

— Сюда мы можем вернуться. А теперь мне надо поехать к маме.

В Альхесирасе в тот вечер они увидели, что Сальвадор ужинает в другом конце длинного ресторана гостиницы. Он сменил свою форму на серый фланелевый костюм. Присмотревшись, Малика сказала:

— Он пьет вино.

— Завтра будет в порядке, — сказала ей мисс Гальпер.

— Они вечно пьют, эти филиппинцы.

Он стоял у дверей, ухмыляясь, когда они вышли из отеля утром, чтобы ехать в порт. Большинство пассажиров, направлявшихся в Танжер, были марокканцами. Малика забыла, как бесстыдно пристально ее соотечественники смотрят на женщин. Теперь она снова оказалась среди своих. Это открытие потрясло ее: восторг мешался с мрачными предчувствиями.

XXI

Когда они разместились в отеле, Малика спустилась вниз к конторке портье. Она собиралась навестить мать вечером, когда та наверняка будет дома и появится веский предлог не оставаться надолго. Она собиралась забронировать две комнаты в Тетуане на ночь — для себя и Сальвадора, а утром вернуться в Танжер. Портье сказал ей, что на пляже в миле от ее города открылся новый отель. Она попросила позвонить туда и забронировать номер.

Комната мисс Гальпер была чуть дальше по коридору. Малика постучала и сказала, что уедет часов в пять, чтобы поспеть в отель до темноты.

Мисс Гальпер пытливо взглянула на нее.

— Хорошо, что вы делаете это сейчас, чтобы потом об этом не думать, — сказала она.

— Вы можете здесь развлечься, — сказала Малика. — Можете сходить в бары.

— Нет, спасибо. От здешних мужчин у меня мурашки. Они все пытаются заговорить.

Малика пожала плечами:

— Какая разница? Вы же не понимаете, что они говорят.

Ну и хорошо, думала она. Непристойные замечания, которые мужчины отпускали вслед женщинам, казались ей отвратительными и возмущали ее. Повезло мисс Гальпер, что она совсем не знает арабского.

Она торопливо попрощалась и поспешила в свой номер. Предстоящая встреча с матерью тревожила ее. Машинально она положила что-то из одежды в сумку, собранную на ночь. По пути обналичила несколько дорожных чеков, и вскоре они с Сальвадором катили в Тетуан.

Шарфы белых облаков тянулись от горных пиков. Сальвадор критиковал узкое шоссе. Малика вполуха слушала его жалобы. Ее сердце учащенно билось. Неправда, что она возвращается помочь матери: она едет, потому что такова судьба. Со дня бегства видение триумфального возвращения не покидало ее: она окажется живым свидетельством, что мать ошибалась, и она не такая, как другие девочки в городке. Теперь, когда момент приближался, Малика стала подозревать, что визит обречен на провал. Увидев ее, мать не почувствует радость — только неприязнь и горечь оттого, что она была с назареями.

— На Пилипинах дороги лучше этой, — заметил Сальвадор.

— Не гони, — сказала она.

Они обогнули Тетуан и свернули налево на дорогу к ее городу. В машину врывался морской ветер.

— Бисмилла, — прошептала она чуть слышно, ибо теперь наступил решающий момент путешествия.

Она поняла, что уже город, только когда они оказались на главной улице. Тут были большие новые здания и яркие огни. Все выглядело совсем иначе. Мысль, что за время ее отсутствия город мог измениться, не приходила ей в голову: меняется она сама, а город остается застывшей декорацией, помогающей определить и измерить ее преображение.

Через пару минут они прибыли в новый отель, раскинувшийся на пляже в свете зеленых прожекторов.

XXII

Вскоре Малика обнаружила, что это не настоящий отель. Нельзя было заказать еду в комнату, а в столовой подавали только закуски. Перед тем, как поесть, она влезла в джинсы, купленные в Лос-Анджелесе по совету мисс Гальпер. Она надела свитер, а голову укутала шелковым платком. В таком наряде она чувствовала себя совершенно неузнаваемой.