Полночная любовница - [35]

Сбежать из дома на Тависток-стрит тоже было приятно, несмотря на то что мало кому пришло бы в голову добровольно прогуляться по Флит-стрит. Предложение Гаррика о передаче сестрам долга и поместья их отца, а также ста тысяч фунтов, вызвало серьезные разногласия между ними. Меррин практически перестала общаться с Тэсс – сестра не могла понять, как Меррин может отказываться от денег Гаррика, и уже весело планировала, на что их потратит. При мысли о ее жадности Меррин ощутила во рту горький привкус.

Этим утром Джоанна тоже согласилась принять деньги. Но Джоанну было понять легче, Меррин знала, что она имеет на то свои причины. Джоанна тоже была предана родовому поместью, но не потому, что, как Меррин, любила дом и сельскую жизнь. Для нее это была последняя ниточка, связывающая ее с отцом и Стивеном. Кроме того, Джоанна с Алексом были бедны, в отличие от богатой вдовы Тэсс. Алекс имел поместье в горах Шотландии, которое практически не приносило дохода и требовало постоянных вложений. И еще у него была кузина Чесси, в данный момент живущая у родственников в Эдинбурге, которую надо было обеспечить приданым. Да, Меррин могла понять, почему Джоанна решила принять это предложение, хотя ее собственное кровоточащее сердце и восставало против прагматизма сестры.

Камера доктора Саутерна находилась на третьем этаже, в глубине длинного коридора. Когда вошла Меррин, он сидел в одиночестве и читал, щурясь из-за тусклого света. Доктор напоминал растение, произрастающее в темноте: тщедушный, вялый, с серым лицом. Рядом с его рукой стояла бутылка с прозрачной жидкостью, и Меррин почувствовала невыносимую вонь алкоголя. Когда тюремщик пропустил ее в камеру – она заплатила ему за эту привилегию шесть шиллингов, – Саутерн поднял голову и уставился на нее бесцветным, рассеянным взглядом. Сидеть здесь было негде, кроме как на убогом соломенном тюфяке, и Меррин опустилась на колени на твердый каменный пол рядом с его стулом.

– Доктор Саутерн? – позвала девушка. – Меня зовут Меррин Феннер. – Она нерешительно замолчала. Меррин надеялась, что доктор вспомнит ее, но тот никак не отреагировал. Значит, выбора у нее нет – придется проявить терпение.

– Вы должны помнить моего брата Стивена, – продолжила она. – Помните, Стивен Феннер?

Меррин поняла, что все безнадежно, еще до того, как услышала ответ. Сердце у нее упало. Саутерн безучастно отвел взгляд и потянулся за бутылкой.

– Стивен? – пробормотал доктор.

– Стивен Феннер, – повторила Меррин. – Вы были в качестве доктора на дуэли, где он погиб.

– Дуэль? – Доктор, с трудом удерживая бутылку, поднял ее к губам. Вонючая жидкость потекла по подбородку, выплеснулась на рубашку. На Меррин пахнуло таким резко-сладковатым запахом, что у нее запершило в горле.

– Не помню никакой дуэли.

– Двенадцать лет назад, – напомнила Меррин. – Стивен Феннер. – Она уже начала отчаиваться. На дуэли – если она вообще была – присутствовали два секунданта. К этому времени один уже лежал в могиле, а другой находился за тысячи миль отсюда, вне пределов досягаемости. Этот человек, сидящий рядом с ней, оставался ее единственным свидетелем. Не считая самого Гаррика Фарна… – Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, – шепотом попросила она.

– Не помню никакой дуэли, – повторил доктор, и Меррин поняла, что он просто не способен ничего вспомнить. У него тряслась голова, он выглядел беспокойным и потерянным. Его рука задрожала; бутылка задела лежащую на столе книгу, и та упала Меррин на колени.

На внутренней стороне переплета стоял экслибрис: гербовый щит, железная перчатка и девиз: «Ne M’oubliez». «Помните меня». Даже без инициалов Г. Ф., написанных твердым почерком, Меррин поняла, чья это книга. Она отлично знала этот девиз. Он так подходил его владельцу.

Девушка задрожала. Значит, Гаррик Фарн и тут ее опередил. Он заплатил Саутерну за молчание. Может, даже этой бутылкой джина? Теперь, уж конечно, доктор ничем ей не поможет. Он слишком пьян, слишком забывчив, слишком недосягаем, несмотря на то что сидит рядом. На секунду ею овладели ярость и отчаяние. Гаррик снова оказался на шаг впереди нее. Неужели она навечно обречена бегать за его тенью?

– Герцог Фарн навещал вас, – беззаботно произнесла она и положила книгу обратно на стол.

– Он часто приходит, – ответил доктор. Дрожащими руками он пододвинул книгу к себе поближе, словно боялся ее потерять. – Он выкупил меня отсюда, – добавил он.

Меррин нахмурилась:

– Гаррик Фарн заплатил ваши долги?

– А я только наделал новых. – Саутерн кивнул, на его губах появилась странная улыбка. – Я сделал попытку. И проиграл. Я помню Стивена Феннера, – к удивлению Меррин, добавил он. – Он был негодяем. Дурным человеком. Совсем дурным.

Первым порывом Меррин было запротестовать, но она сдержалась. Верно, были и те, кто считал Стивена мерзавцем. Он действительно вел себя безответственно, безрассудно тратил неподъемные для семьи суммы, любил азартные игры и выпивку. Меррин знала, что из-за своих долгов он не раз ссорился с отцом. По ночам она тайком спускалась по лестнице и слышала, как они ругаются. Иногда они оставляли дверь кабинета открытой, и на ковер в холле падала узкая полоска света. Из приоткрытой двери слышались сердитые голоса отца и сына. Меррин садилась на ступеньки и слушала, как они спорят. Но всякий раз Стивен с его великодушием и очарованием победителя улаживал дело миром. Слуги качали головами, сожалея о его дурном поведении, но всегда при этом улыбались. И будь Стивен даже величайшим мотом на земле, это не значило, что он заслуживает смерти.