Полночь в кафе «Черный дрозд» - [85]

– Ты ведь здесь счастлива, Анна-Кейт. Ты тут ожила, это видно невооруженным глазом. Перенеси отъезд на следующий год, – посоветовала Сили. – Поживешь пока в Уиклоу, уладишь все дела в кафе…

– Отличная мысль! – подхватила Натали и, заметив, что Олли вытащила руку из-под одеяла и тянется к ее булочке, отдала ей оставшийся кусочек. – Куда тебе торопиться?

– Ни в коем случае, – запротестовал док. – Не подавайте Анне-Кейт дурацких идей просто потому, что не желаете с ней расставаться. Если она начнет откладывать учебу, то привыкнет к Уиклоу, обустроится и в итоге вообще никуда не уедет.

Сили смерила его ледяным взглядом.

– Анна-Кейт сама должна сделать выбор. Очевидно, что у нее не лежит душа продавать кафе. Мы предлагаем ей варианты.

– Она уже выбрала. В августе у нее начинаются занятия, разве не так?

– Обстоятельства изменились, – сквозь зубы процедила Сили. – Анна-Кейт вполне может отказаться от этой затеи.

Док, побледнев, упрямо выпятил подбородок.

– Нет, она должна как можно скорее отучить– ся в медицинском, чтобы я передал ей своих пациентов.

Я замерла.

– Секундочку! С чего вы это взяли? Я на ваших пациентов не претендую.

– Предполагалось, что после меня мое место займет Эджей. А раз его нет, оно твое.

Я судорожно смяла в руках салфетку, стараясь подавить приступ дурноты. Получается, вот к чему он стремился все это время?

– То есть вы вешали мне лапшу на уши, что хотите общаться со своей внучкой, что пора оставить прошлое и жить дальше… ради этого?

Я так и знала, что он манипулятор! Только не понимала, до какой степени.

– Суккоташ! – завопила Натали. – Суккоташ!

– Какой еще суккоташ? – уставилась на нее Сили.

Натали подхватила рюкзак.

– Анна-Кейт, нам пора.

– Ты сама говоришь: Иден настаивала, чтобы ты пошла по стопам отца. – В голосе дока зазвенел металл. – А значит – на мою работу!

– Господи помилуй, – прошептала Натали.

– Помилуй! – из-под одеяла повторила Олли.

Я задыхалась от гнева.

– Да, по стопам отца, но необязательно на вашу работу! Это моя жизнь! Почему-то никого не волнует, чего хочу я. Вы однажды задали вопрос, жалею ли я о чем-нибудь, и я ответила, что да. Так вот, я жалею, что обещала маме выучиться на врача! Чтобы ее не расстраивать, я дала слово, а слово – не воробей. Я закончу медицинский, но на этом – все. Дальше я буду принимать решения самостоятельно.

– Ты же в курсе, что я думаю о сожалениях. – Док поднялся на ноги.

Я вдруг вспомнила, что он сказал при нашей первой встрече: «Мне кажется, сожаления похожи на рак: он точно так же уничтожает человека, медленно, исподтишка».

Моя злость мгновенно испарилась. Может, док с самого начала признался, чем болеет? Неужели у него рак?

О боже…

– Мне нужно на воздух, – промолвил док. – Вернемся к этому разговору позже.

– Папочка? Все хорошо? – всполошилась Натали.

– Джеймс? – Сили вскочила со стула.

Док покачнулся, и я успела подхватить его прежде, чем он упал.

Натали

– Он меня обманывал. – Казалось, сердце сейчас разорвется. – То есть не говорил всей правды, но это то же, что ложь! Я напрямую спросила, хорошо ли он себя чувствует, и он ушел от ответа.

– Наверное, не хотел тебя волновать, – предположила Анна-Кейт, глядя на меня красными, воспаленными глазами.

– Да, но от этого не менее больно. Папа мне врал!

Анна-Кейт сжала мою ладонь.

В ушах вдруг зазвучали слова Кэма: «Иногда люди лгут, чтобы защитить тех, кого любят».

Мы уже несколько часов сидели в больнице, в ожидании, когда выпустят папу. Фейлин Уиггинс, дай бог ей здоровья, зашла за Олли и отвела ее к Марси. Пусть дочка поиграет с Линди-Лу, а потом я ее заберу.

Вопреки рекомендациям врачей папа отказался от госпитализации, заявив, что дома ему и стены помогают, и никто не смог его переубедить.

Папу отправляли домой, прописав паллиативное лечение.

Рак.

У него рак. Он сжирает папины легкие, мешает работе печени. Метастазы распространились в поджелудочную железу, в желудок.

Папа выяснил это почти полгода назад и ни с кем не поделился. Нет ни малейшей надежды на выздоровление. Папе осталось жить от силы несколько месяцев, и то если повезет. Его уже не спасти.

Голова шла кругом, и ярко окрашенные стены давили на меня со всех сторон. По всему телу разливалась боль. Хотелось только одного: вернуться домой и внушить себе, что все случившееся – кошмарный сон и я проснусь с минуты на минуту.

– Я знала, что он болен, – надломлено произнесла Анна-Кейт. – Но не думала, что смертельно.

Я была настолько поглощена своим горем, что до меня не сразу дошло, о чем она говорит. Я повернулась к ней.

– Ты знала? Откуда?!

– Поняла по его виду. Нездоровый цвет лица, желтоватые белки глаз… Он упомянул, что часто ходит к врачу.

Словно обжегшись, я выдернула ладонь из рук Анны-Кейт.

– И давно ты это поняла?

Она поморщилась.

– При первой встрече.

– Почему ты нам ничего не сказала?! – резко выкрикнула я, мельком заметив, что говорю совсем как мама – до того, как она решила измениться. Ну и плевать.

В зеленых глазах Анны-Кейт отразилась боль.

– Я не подозревала, что все так серьезно. К тому же сначала это было не мое дело, а потом док попросил меня молчать, и я пообещала…

– Некоторые обещания не просто можно, а нужно нарушать, Анна-Кейт. Поверить не могу, что ты скрыла это от нас.