— Курт Вернер? Собирайтесь! Принято решение, задать Вам ряд вопросов в другом месте. Извините, но здесь, задавать вопросы неуместно. Все необходимое узнаете там, куда мы проследуем. Госпожа Краус! Можете не волноваться. Ничего плохого мы Вашему другу не сделаем. Он просто ответит на ряд вопросов. Когда вернется? Мы на этот вопрос сейчас ответить не можем. Вы все узнаете в свое время.
После этого, Курта вывели на улицу и посадили в обычную машину. После продолжительной дороги, они приехали не в очень крупный город, застроенный малоэтажными зданиями. Остановилась машина, возле архаичного вида здания. Его провели внутрь здания и поселили в изолированном помещении с металлическими решетками на окнах. Здесь предстояло ночевать. Так доктор впервые в жизни познакомился с узилищем. Хотя, находившаяся в комнате кровать, была вполне удобна, а усталость чувствовалась, заснуть не вышло. Промучившись всю ночь без сна, Курт несмотря на душ и принесенный завтрак, чувствовал себя неважно. А потом его привели на допрос.
Комната, куда привели беднягу-доктора, зловещего впечатления не производила. Обычный рабочий кабинет, такой же, какой бывает у того же служащего коммунальной службы. И люди, находящиеся в кабинете, не внушали страха. Обычные люди, совсем не похожие на тех полицейских, которые украшают популярные сериалы. Впрочем, Курт никогда не имел дело с полицией, а сериалы если и видел, то только мельком. Тем временем, сидящий за столом, напротив входа, господин, начал разговор:
— Господин Вернер? Прошу Вас садиться напротив меня.
Курт сел в кресло, стоящее как раз напротив стола заговорившего, а тот продолжил:
— Позвольте представиться. Я, Алексей Михайлович Быстрицкий, следователь, которому поручено вести Ваше дело. Слева от Вас, находится представитель Инспекции Этического Надзора. Зовут его Никита Андреевич Соколов, — следователь кивнул на сидящего слева, мужчину, одетого в строгий деловой костюм.
— Впрочем, Никита Андреевич, пока, что к Вам вопросов не имеет. Они у него появятся, только в том случае, если у меня с Вами ничего не выйдет. Сейчас он присутствует здесь чисто из любопытства, и возможной экономии своего времени. Чтоб не тратить его потом, на изучение Вашего дела. А справа от Вас, на диванчике, сидит Станислав Григорьевич Кацман. Он — врач. Находится здесь только потому, что речь здесь пойдет о медицине, вот Станислав Григорьевич и взялся консультировать нас по всем непонятным вопросам.
— Скажите, а где здесь адвокат? — спросил слегка воспрянувший духом Вернер.
— Присутствие адвоката во время следствия, нашими законами не предусмотрено. У нас просто нет никаких адвокатов. Виновных в совершении преступления, на суде защищает тот школьный учитель, который учил и воспитывал подсудимого. Впрочем, так как Вы окончили школу не у нас, то защищать Вас на суде будет Ваш коллега-врач. Если конечно у него появится такое желание. Увидите его на суде. Если только попадете туда.
После последней фразы следователя, Вернеру стало не по себе. А следователь перешел от слов к делу. Первые вопросы были заданы только по установочным данным самого Курта и являлись не более, чем протокольной формальностью. Сказанное вслух, компьютер отражал на экране монитора уже в виде оформленного текста. Сам монитор, был двухсторонним, поэтому выведенный на экран текст, могли одновременно прочесть и следователь, и подследственный. Покончив с формальностями, следователь задал первый вопрос по интересующей его теме:
— Господин Вернер! Только что Вы говорили о своем медицинском образовании. Вы принимали Клятву Гиппократа?
— Господин следователь! Я не понимаю, о чем Вы спрашиваете. Я занимаюсь только медициной, а не какими-то мистическими бреднями.
— Погодите, Вы как врач, просто обязаны принять эту клятву.
— Извините, но ничего подобного, ни во время учебы, ни во время работы, я не делал. Я даже не понимаю, почему я должен, что-то кому — то обещать против своей воли! Ведь клятва, это архаичное название обещания? Я прав?
Реакция присутствующих была разной. Соколов — остался невозмутимым, Быстрицкий — выглядел как человек, который обнаружил на привычном ранее месте, незнакомый предмет. Кацман — вот он был изумлен, и изумления своего не смог скрыть. Более того, он вмешался в процедуру допроса:
— Вы действительно не знаете о Клятве Гиппократа?
— Представьте себе, я только сейчас услышал о ней! И совершенно не понимаю, почему меня о ней спрашивают!
В разговор снова вступил Быстрицкий:
— Станислав Григорьевич! Вы задали правильный вопрос, но не забывайте, пожалуйста, что следствие веду все-таки я. Кстати, ознакомьте господина Вернера, с содержанием данной клятвы.
Кацман, чуть помедлив, не спеша, начал произносить внимательно слушавшему его Вернеру, слова древней клятвы. При этом, сразу становилось понятно, что слова эти, он выучил наизусть, а потому, в письменном источнике, нисколько не нуждается. Произнесенный текст, произвел на Вернера сильное впечатление, но он по-прежнему не понимал хода мыслей следователя.
— Господин следователь, я впечатлен! Но какое ко мне касательство, имеют ваши местные правила?
