Полководцы Московского царства - [102]

.

Армия князя Микулинского в январе 1559 года ворвалась по широкому фронту на земли ордена и архиепископства Рижского в районе Алыста (ныне Алуксне). Другая ее часть двигалась в общем направлении на Кесь (иначе Цесис, Венден) и Ригу. Стояли страшные морозы, и старожилы удивлялись, как можно воевать в такую стужу! Тем не менее воевода «распустил войну» на огромной территории. «Не было места, где бы ни воевали, — сообщает летописец. — И разорили той зимой 7 городов, множество кораблей пожгли в море под Ригою»[269]. Жители Риги, утратив уверенность в собственных боевых возможностях, своими руками сожгли городское предместье, лишь бы не отдавать его русской коннице на поживу.

Собственно, ее главная задача и была: карать за дерзость, разорять и устрашать, при этом обогащаясь добычей.

У Чествина (Зессвегена) ливонцы выставили заслон, который атаковал Передовой полк русских. Или, скорее, бросился на один из малых отрядов, отдалившихся от основных сил, а нарвался на целый полк. Подробности боя неизвестны, но, судя по потерям, сеча выдалась жестокая… В сражении противник был разгромлен, причем на месте полегли 400 воинов врага, погибли «воеводы немецкие Гедерт и Ганус».

Боевые действия начались в середине января 1559 года, а уже 17 февраля армия вернулась на русские земли с «бесчисленным множеством» пленников, среди них — 34 дворянина и некий Янатув, «печатник» архиепископа Рижского. По официальному отчету Семена Ивановича, ливонцы принуждены были оставить 11 «городков», которые были выжжены московскими воеводами. Русские отряды вывезли оттуда колокола, артиллерию и ценное имущество, но гарнизоны оставлять в опустевших и выгоревших укреплениях не стали, поскольку те располагались далеко от русского рубежа и вовремя поддержать их в случае контрнаступления ливонцев все равно не удалось бы.

Это был серьезный успех. Прежде всего русские войска провели масштабную акцию устрашения, вернув себе инициативу. Ударный кулак ордена, и без того не особенно грозный и многолюдный, утратил боеспособность. Бить стало нечем, да и отбиваться — тоже. Иван IV, вполне удовлетворенный действиями князя Микулинского, «послал с жалованием» ему и его воеводам[270]. Вскоре на ливонском театре военных действий установилось полугодовое перемирие.

В воинской повести «Казанская история» рассказано о смерти князя. Возвращаясь из ливонского похода, Семен Иванович нес «на шее своей смертельную рану», от которой вскоре скончался на пятидесятом году жизни[271]. Князь навеки закрыл глаза 2 августа 1559 года. Его тело «проводил до могилы» сам царь. Похоронили воеводу в родовом гнезде — Микулине, в каменном храме, построенном по распоряжению покойного. Богомольный, значит, был человек…

Этот храм дошел до нашего времени. Он имеет древнюю историю и является семейной усыпальницей князей тверского рода. Предположительно, первая церковь на этом месте возникла между 1397 и 1399 годами: ее возвели по приказу князя Михаила Александровича. А в середине XVI века Семен Иванович выстроил на месте обветшалого здания новый пятиглавый храм из камня, удивительно красивый, поражающий до сих пор необыкновенной гармонией архитектурных форм[272]. Здесь он и лег навеки, близ гробов своей родни, рядом с женой Овдотьей Морозовой, родившей ему сына Петра.

Автор «Казанской истории» повествует о кончине князя печальными словами: «Прегорькая, злая смерть, ни красоты человеческой не милующая, ни храброго мужа не щадящая, ни богатого не почитающая, ни царя, над многими властвующего, не боящаяся, но всех равно из этой жизни забирающая и в темный гроб кладущая трехлокотный, засыпаемый землей! И кто может избежать крепкой твоей хватки? И куда девается тогда красота, храбрость и слава — все мимо проходит, словно сон».

Но так ли горька гибель от смертельной раны в 49 лет?

Ведь это — превосходная смерть для полководца. По сравнению с прочими «большими воеводами» того времени князь Микулинский — настоящий счастливчик. Наши «командармы» грозненской поры жили трудно. Колотушка войны часто выбивала их из жизни до срока, а кому-то доставалась смерть пострашнее военной. Петр Шуйский погиб от рук жадных крестьян после тяжелого поражения, Ивана Шуйского убили за интригу, Алексей Басманов ушел из жизни при трагических обстоятельствах, Ермак погиб в бою, Иван Бельский задохнулся от огненного жара и дыма, Михаила Воротынского истребили по причинам, до сих пор непонятным, Юрий Токмаков умер в походе… Везло на хорошую кончину немногим. Разве что Дмитрию Хво-ростинину да в какой-то степени Ивану Мстиславскому.

Так вот, Семен Иванович скончался дома, как победитель, в чести и славе человека, никем никогда не битого.

Что может быть лучше для «командарма»?

Глава 9 КНЯЗЬ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ ХВОРОСТИНИН

Понятия «военный талант», «слава искусного полководца» в разное время наполнялись разным смыслом. Для эпохи раннего Средневековья, домонгольского периода исключительно важной была личная храбрость князя — предводителя дружины. В период петербургской империи и СССР талант военачальника скорее определяли по его тактическим способностям, реже — по способностям стратегическим. Между этими двумя эпохами лежит героическое время, когда создавалась Россия. При великом князе московском Иване III на месте лоскутного одеяла самостоятельных русских земель и княжеств возникло единое Московское государство. Оно просуществовало около двухсот лет, прошло череду реформ при Петре I (годы правления 1689–1725) и превратилось в Российскую империю.