Полковник Лоуренс - [9]

Халил не хотел принимать пленных арабов, заявив, что большинство из них не лучше, чем дезертиры; если бы они вернулись к нему, то он предал бы их военному суду и расстрелял бы. Когда английские офицеры попросили его не наказывать проживавших в Куте арабов, которым невольно пришлось принять участие в военных действиях, Халилу показалось забавным, что они заботятся о такой «падали», однако он заверил их, что не собирается быть мстительным. Для начала он повесил только 9 арабов, что, учитывая его прошлые подвиги, пожалуй, следовало рассматривать как доказательство «милосердия».

План самого Лоуренса также оказался непригодным. Время для спасения Кута проходило, а большинство английских офицеров слишком презрительно относилось к месопотамским арабам, чтобы видеть в них возможных союзников, а тем более ценой поощрения их претензий.

При поездке в Басре для обратного путешествия в Египет Лоуренс узнал, что его единственным спутником является генерал Уэбб-Гилльман, командированный военным министерством с заданием произвести обследование. Вначале Уэбб-Гилльман держался очень замкнуто, однако, после того как Лоуренс предложил генералу соответственно разделять верхнюю палубу для прогулок, чувство юмора у генерала одержало верх над его сдержанностью, и они подружились. Услышав, что Лоуренс составил доклад о положении дел в английских воинских частях в Месопотамии, он потребовал предъявить его ему и, прежде чем начать писать свои выводы, полностью обсудил совместно с Лоуренсом каждую страницу доклада.

В докладе Лоуренс изложил все свои наблюдения, которые, как он полагал, представляли интерес для штаба командования. Он выполнил свое задание с прямотой, вызвавшей резкое негодование своего начальства. Полковник Стерлинг говорил, что Лоуренс критиковал качество типографского шрифта, способы приставания барж к стенке, непригодность кранов, стоявших у складов, недостатки системы маневрирования вагонов и посадки воинских частей для отправки по железной дороге, отсутствие соответствующих складов медикаментов, слепоту санитарного управления, отсутствие у последнего представления о действительных нуждах и, о ужас… критиковал высшее командование и ведение им военных операций вообще…

Мюррей, который знал о поездке Лоуренса в Месопотамию, потребовал показать ему написанный доклад. "В тот вечер в генеральном штабе царило смятение, рассказывает один из офицеров, — так как мы били убеждены, что если Мюррей прочтет доклад, то его постигнет удар и мы лишимся нашего командующего. Поэтому в срочном порядке мы засели за переделку доклада, выкидывая из него самые рискованные места, и работали до тех пор, пока не привели его в такой вид, в каком он мог быть представлен начальству". Однако следует признаться, что в большей части своей критики Лоуренс был абсолютно прав, особенно в отношении вопросов санитарной службы, что было подтверждено в дальнейшем той безобразной путаницей, которая получилась, как только стали прибывать первые партии раненых.

Всесокрушающая критика Лоуренса встретила суровый отпор. Самый факт существования младшего лейтенанта военного времени, занимавшегося критикой действий начальства и осуждавшего генералов, был возмутителен. Преподносившаяся им пилюля не была подслащена хотя бы поверхностным налетом корректности. Лоуренс часто обрезал старших и открыто поправлял их промахи. Он оскорблял их даже своим внешним видом, цветом своего воротничка, своим галстуком и своей привычкой ходить без ремня.

Для тех, кто был воспитан в условиях военной среды и считал, что непогрешимость является привилегией начальства, самоуверенность, с которой Лоуренс обычно высказывал свои суждения по любому знакомому ему вопросу, являлась постоянным источником возмущения. Поскольку же круг знакомых ему вопросов был исключительно широк, он еще более увеличивал пропасть между им самим и его официальными начальниками.

В конце 1915 г. Ньюкомб уехал обратно во Францию, и Лоуренс попал в разбухший штат Мюррея, где его начальником оказался Хольдич — человек, который терпеть не мог «наглости» Лоуренса и превосходства его знаний. Когда они вместе служили в штабе Максвелла, они были в хороших отношениях, но, как это слишком часто бывает в жизни, Хольдич с переменой начальства переменился и сам, уловив, по-видимому, дух своего нового начальства. Но причины его расхождения с Лоуренсом и другими своими подчиненными были не только причинами личного порядка. Оценка Лоуренсом неприятельских сил была сделана с точностью до одной сотни; Хольдич забраковал ее и дал свою собственную, которая, по мнению штаба, давала приближение порядка десяти тысяч. Сам Лоуренс заметил, что Хольдич прекрасно разбирался в оперативных вопросах, но ничего не смыслил в разведке. История военных действий в Палестине с 1915 по 1917 г. полна подтверждений второй части этой оценки.

Чрезмерный энтузиазм Лоуренса по отношению к восстанию арабов являлся еще одним оскорблением в глазах некоторых представителей генерального штаба, чье принципиальное предубеждение против восстания усиливалось их личной неприязнью к Мак-Магону и Клейтону. Лоуренс казался им чем-то вроде предателя генерального штаба. В свою очередь и Лоуренс начал отплачивать им за их