Полковая наша семья - [38]

...Полуразрушенный форт мы покинули быстро. Совсем близко показались окраинные дома Бреста. Создав три группы, мы ворвались, как и предусматривала боевая задача, на улицу Гоголя. Меткие выстрелы снайперов, плотный пулеметный и автоматный огонь заставили гитлеровцев попятиться.

Город горел. Над ним стлался едкий черный дым. У двух покинутых противником пулеметных точек, обложенных мешками с песком, тлела большая деревянная коробка. Сверху она была обита толем, который, плавившись, издавал такой противный запах, что мы мигом проскочили передовые оборонительные посты фашистов. Даже не заглянули внутрь развороченных дзотов. Хотелось быстрее оставить позади открытое пространство, отделявшее вражеские окопы от домов.

Сосредоточившись за зданиями, решили действовать "перекатами". Пулеметчики и снайперы занимают огневые позиции и ведут прицельную стрельбу. Мы, прижимаясь к домам, делаем короткий бросок к очередным строениям и захватываем их. Потом под прикрытием огня автоматчиков к нам подтягиваются снайперы и пулеметчики. Так, короткими перебежками, мы и продвигались по улице Гоголя к центру города.

Гитлеровские пулеметчики и группы предателей, составлявшие, как правило, отряды прикрытия, не выдерживали нашего натиска. Постреляв, не жалея патронов, с чердаков домов, они поспешно отходили. Признаться, мы удивлялись, куда это они так быстро драпают. Чем глубже в город и ближе к центру наша штурмовая группа подходила, тем неорганизованней становилось сопротивление фашистов.

Лишь на одном из перекрестков гитлеровцы попытались контратаковать нас. Но мы были готовы к этому. Автоматчики быстро заняли вторые этажи и крыши двух домов, выходивших на площадь, и метким огнем уничтожили до десяти нападавших. Видимо, это отбило у фашистов всякое желание соваться вперед, вести активные действия. А когда подошли снайперы и начали снимать их пулеметчиков с чердака стоящего напротив каменного дома, немцы спешно ретировались. Вновь приняв боевой порядок, наша группа собиралась штурмовать этот дом, но здесь мы заметили, что по улице, которую только что очистили от фашистов, осторожно идут две машины. Впереди - бронеавтомобиль, сзади, метрах в пятидесяти, - "виллис". БТР я узнал сразу по большой вмятине на правом борту. На нем лихачил командир разведвзвода нашей части гвардии капитан Гаврилов. А кто в "виллисе", можно было только догадываться. У полкового начальства такой машины не было. Значит, ехал какой-то более высокий командир.

Старший сержант Алешин, посланный мною навстречу приехавшим, привел машины во двор дома, где мы находились. Тепло поздоровались с Гавриловым. Тот сунул мне в карман губную гармошку, сказав, что у него их целый ящик.

- Приходи в гости, калужанин, - дружески хлопнул он меня по плечу, обмоем Звезду Героя. А сейчас - пулей к командиру дивизии. Ох и зол он на тебя!

Подбежав к только что остановившемуся "виллису", я представился выскочившему из него командиру дивизии гвардии полковнику Д. К. Малькову.

- Ползете, как муравьи, - недовольно проговорил Дмитрий Кузьмич, разворачивая карту. - Соседи уже за Буг перемахнули. У тебя, Манакин, какая задача?

Не дождавшись конца моего рапорта, он сказал:

- Хватит, все ясно.

Потом потер раненое плечо, попросил меня приблизиться к карте.

- Пойдешь с ротой вот сюда. Видишь железнодорожный мост? Его надо захватить. Чем раньше, тем лучше. И не плетись! Фашисты бегут. Понял?

Развернув роту, я повел ее к Бугу. Теперь мы быстро шли двумя группами вдоль стен домов - справа и слева улицы. Третья группа двигалась параллельным маршрутом. А впереди от дома к дому перебегали дозорные. Их вел парторг роты Бижуманов.

В одном месте разведчики неожиданно открыли сильный огонь по дому с мансардой. Когда я с первым взводом сюда подбежал, стрельба улеглась, а старший сержант Бижуманов отчитывал рядового Хадырова за то, что тот, не разобравшись, открыл огонь. Оказалось, что в доме пряталась группа наших военнопленных. Они содержались в охраняемом бараке на заводе, где работали по 14 - 16 часов в сутки. Когда фашисты начали отступать, эта группа сбежала с завода, и люди спрятались в подвале дома. Их-то и заметил каким-то образом Хадыров. Конечно, в горячке боя всякое могло быть. И хотя на этот раз неприятности не случилось, я все же счел нужным хотя бы на ходу поговорить с солдатом: ведь мы знали, что в подвалах домов могут прятаться мирные жители.

- В чем дело, Насыр? - спросил я у солдата. - Не узнаю вас, ветерана роты. Надо внимательнее быть. Вы же не новичок, чтобы наугад стрелять.

Хадыров хмурился, сосредоточенно теребил ремень автомата и молчал. Чувствовалось, что в душе у него что-то надломилось... И я вспомнил, как он пятился, будто рак, перед мостом, пытаясь спрятаться от пуль в канаву. "Неужели трусит?" - подумалось мне, но эта мысль сразу же заслонилась другим, более давним эпизодом, когда Хадыров бесстрашно ринулся в окно дома, откуда стрелял фашистский пулеметчик. "Странно, что с ним?" Однако времени разбираться в этих мыслях, тем более вести беседу с солдатом, не было. Вокруг шел бой. По интенсивной стрельбе я понял, что параллельными маршрутами идут другие штурмовые группы полка.