Полковая наша семья - [35]

- Видишь шоссе Кобрин - Брест? - спросил он, указывая на рабочую карту. - Полк наступает вдоль него уже второй день. В батальонах осталось по сто пятьдесят человек, не больше. А твоя автоматная рота - полнокровная. Командир полка приказал усилить ее пулеметным взводом и снайперами. Да какими! Пятнадцать старшин, все воюют в полку давно. Это сила. Береги их только...

Вот уж верно говорят, с корабля - на бал. Благо, я не мог даже предположить, какие неожиданности и сюрпризы мне преподнесут уже первые дни после возвращения в полк. Но об этом потом. А пока я сразу же стал вникать в обстановку.

Роте предстояло наступать на главном направлении полка. Продвигаясь по шоссе, надо было с ходу преодолеть противотанковый ров, который окаймлял сильно укрепленный форт, расположенный при въезде в Брест, овладеть им и дальше двигаться по улице Гоголя.

Задача, я понял, была очень не простой, хотя обещали и огневую поддержку, и соответствующее усиление, конечно, с привычной уже оговоркой: "Сам понимаешь, многого не дадим, но поможем..."

Обсуждая с Архиповым детали предстоящего боя, мы не заметили, как в землянку вошел гвардии подполковник Н. Т. Волков. Он тихонько подкрался ко мне, крепко обхватил за пояс, приподнял и со словами: "Нашего полку прибыло!" - начал кружить вокруг себя. Я одновременно испытывал и неловкость оттого, что с Николаем Терентьевичем мне не справиться в этой шутливой войне, и необыкновенно щемящую радость от такой встречи.

- Вовремя ты прибыл, Манакин!

Командир полка поставил меня на пол и, мягко отстранив от себя, некоторое время пристально разглядывал, затем хлопнул по плечу:

- Герой! Поздравляю! Вот такого мы тебя и ждали.

Вид у меня, видимо, был вполне боевой. После госпиталя и домашнего отдыха я чувствовал себя отлично. Чистенькая, тщательно отутюженная гимнастерка, новые скрипучие ремни, награды, надо думать, придавали мне если не воинственный, то, наверное, более солидный, чем раньше, решительный вид.

- Ну, гвардии лейтенант. - В голосе Волкова появились металлические нотки. - Мы тебе хоть и рады от души и понимаем, что ты с дороги, но предлагаем не отдых, а сложную задачу...

Волков привычным движением вынул из кармана знакомую всем прокуренную трубку с головой Мефистофеля, постучал ею о ладонь и начал набивать табаком. Большой, сильный и красивый, он расхаживал по присыпанному сеном полу землянки, едва не касаясь бревенчатого перекрытия сдвинутой на затылок кубанкой.

- Я вижу, вы здесь с начальником штаба даром времени не теряли. Это правильно. Хочу лишь тебя предупредить вот о чем. Мы заметили, что у некоторых прибывающих к нам командиров сложилось мнение, будто сейчас, когда мы наступаем, воевать стало легче и проще. Смотри, Манакин, такое заблуждение может дорого обойтись. Если оно у тебя есть - избавляйся. Лучше сам, не жди, пока немцы помогут это сделать. Понял?

- Так точно! - ответил я по-уставному, понимая и то, что "лирическая" часть встречи закончилась, начинаются официальные отношения.

Николай Терентьевич раскурил трубку и продолжал:

- Видишь ли, здесь многое понимать надо, многое учитывать. Техники у нас стало больше, огневая насыщенность уже не та, что годик-два назад, темпы продвижения другие, вероятность встречного боя повысилась... А люди, пополнение - преимущественно молодые, необстрелянные. Понимаешь, к чему я клоню? Им очень трудно в боевую обстановку входить, приобретать опыт войны. А у нас некоторые любят козырнуть: "Что вы сейчас! Вот мы в сорок первом..."

Командир полка пристально посмотрел мне в глаза, как бы желая убедиться, действительно ли до меня дошел смысл сказанного. Не знаю почему, но я под его взглядом еще больше вытянулся по стойке "смирно", хотя ответил уже не по-уставному:

- Мне ясно, товарищ подполковник, о чем вы говорите.

- Ну добре, - сказал Волков, - тогда продолжай изучать свою задачу.

Я хотел было уточнить у начальника штаба еще кое-какие детали, но в это время солдат-телефонист, тихо сидевший до сих пор в затемненном углу землянки, громко произнес:

- Так точно, товарищ Первый! Он здесь!

Волков понял, что это комдив, и заспешил к аппарату. Видя, что я остановился в нерешительности, Архипов коротко бросил:

- Принимай роту! Потом уточним.

Я вышел из землянки, так и не узнав, где же расположение роты. Пришлось спрашивать. Мне наконец указали на небольшой хутор, который виднелся вдали. Оттуда доносились звуки нечастой стрельбы. "Видимо, в хуторских домах разместились", - подумал я. Но мои предположения не оправдались. Хутор был безлюден и простреливался. Дальше уже пришлось продвигаться пригнувшись, перебежками.

Расположилась рота автоматчиков в глубоком противотанковом рве. Судя по всему, мое приближение заметили: я видел двух людей (вернее, только их головы в касках), которые за мной наблюдали. Когда я, не заметив сделанных в земле ступенек, спрыгнул в ров, то понял, что один из них - часовой, а второй... Второй, широко улыбаясь, шел мне навстречу. Его смуглое, опаленное солнцем и запыленное лицо мне было знакомо.

- Товарищ лейтенант! А мы вас ждем.

Хадыров? Конечно же это рядовой Хадыров! Мы крепко с ним обнялись.