Полька – тройка - [27]
– Андрей Ильич, спасибо, отпустите…
Белов остановился, оглянулся на оставшийся позади ручей и, помедлив, поставил Нину Павловну на землю.
Лес раскинулся у подножия и по склону горы. Сразу стало сумрачно и прохладно; солнце дробилось в зеленых кистях пихт, в голубовато-серых лишайниках, причудливо свисающих с протянутых еловых лап, вспыхивало желтым огнем в янтарных сгустках смолы. Под ногами мягко оседал мох, засыпанный иглами и шишками. Дорогу преграждали трухлявые стволы упавших деревьев.
Нина Павловна чувствовала себя празднично, как на прогулке. Она поминутно наклонялась, чтобы сорвать то перистый лист папоротника, то веточку брусники.
– Совсем как у нас на Карельском перешейке, только эти папоротники огромные, даже листья на концах закручиваются. Здесь, наверно, много грибов!
– Смотрите хорошенько вокруг, – предупредил шедший сзади Белов, – а то еще, не дай бог, получится, как с Климовым.
– Не получится, – обернулся Усольцев, – здесь Аят смотрит.
– Что с ним произошло, Андрей Ильич?
– Да совершенно нелепый случай. Тут есть такая дрянная речонка Органь – вы ее сейчас увидите, – там дорога трудная; партия растянулась, лошади часто падали. Я и Усольцев шли впереди. Вдруг – хлоп! – выстрел. И сразу же крик. "Ну, мы, конечно, туда. Оказалось, Климов свернул на звериную тропку, а там кто-то, чтоб ему провалиться, насторожил охотничье ружье. Климов не заметил и задел волосяную нить. Похоже, что пуля застряла в позвоночнике.
– Что вы предприняли?
– Залили рану йодом и перевязали. Что мы могли еще сделать? Климов потерял много крови, двигаться не может, стонет.
Нина Павловна бросила листья папоротника и ускорила шаги.
Подъем становился все круче. Мох заменила твердая, проросшая переплетенными корнями земля. Лес измельчал, появился кустарник и какие-то кривоствольные, не знакомые Нине Павловне деревья. Постепенно светлело. Потом тропинка уперлась в голую коричневую скалу, круто свернула влево и вывела к обрыву. Глубоко внизу блеснула извилистая река; было видно, как закипает вода, ударяясь о камни, но шума слышно не было.
– Органь, – протянув руку, сказал Усольцев. Нина Павловна прижалась к скале.
– Какая высота!
– Так себе, – снисходительно заметил Пономарев. Он стоял на самом краю обрыва и скручивал козью ножку.
Тропинка обогнула скалу и запетляла вниз. Идти стало легко. Нина Павловна сняла шлем и поправила волосы. "Наверно, я очень смешная в этом комбинезоне", – подумала она. Как все удивительно! Каких-нибудь четыре часа назад она пила чай в комнатке диспетчера на аэродроме – наверно, и вода в чайнике еще не успела остыть,- а сейчас очутилась бог знает где и идет по краю дикого обрыва, а в глубине пропасти бьется горная река. Но разве можно чего-нибудь бояться, если за каждым ее шагом следят внимательные, заботливые глаза?
Белов, будто подслушав мысли Нины Павловны, пошел с ней рядом, с ближнего к обрыву края тропинки.
Опять начался лес. Стал слышен отдаленный шум реки.
– Неужели здесь поблизости нет населенных пунктов, Андрей Ильич? Ведь мы летели всего три часа.
– Есть, – кивнул Белов. – По обе стороны перевалов – большой леспромхоз и пушной питомник; врача можно было бы вызвать и оттуда, но если пробираться сюда из питомника, пришлось бы переходить вброд одну и ту же реку одиннадцать раз; а тут, как назло, последнее время шли дожди и вода поднялась так, что лошадей сбивает с ног; такая дорога могла затянуться на неделю. Путь же из леспромхоза проходит по вершинам гор, загроможденных камнями. На эту дорогу тоже нужно потратить не меньше трех дней. А Климов был совсем плох. Мы подумали и решили вызвать самолет.
Шум постепенно усиливался, он нарастал, заглушая слова Белова. В воздухе посвежело. Огромные сосны стояли на самом берегу, свесив причудливо изогнутые корни над водой. Мутный неширокий поток летел по каменистому руслу, в нем крутились и вздыбливались ободранные стволы бурелома. Водяные брызги влажной пылью ударяли в лицо, слепили глаза. У подножия горы стояло несколько палаток, в стороне паслись лошади. Под брезентовым навесом на раскладной алюминиевой кровати лежал лицом вниз человек.
Не глядя по сторонам, Нина Павловна подошла прямо к нему и взяла вытянутую вдоль тела руку. Человек со стоном приподнял голову. У него было бледное лицо и затуманенные болью глаза.
Люди окружили Нину Павловну. Среди них она сразу же узнала коренастого бородача Михея.
– Отойдите, товарищи. Раненому нужен воздух.
Все послушно отступили. Только Михей остался на месте.
– Товарищ доктор, мы, как только увидели самолет, развели костер и на всякий случай вскипятили воду. Костер там, в ямке. – Он говорил сдержанно и деловито, но под конец улыбнулся одними глазами и тихо добавил: – Здравствуйте, землячка.
– Здравствуйте, Михей! Спасибо, кипяток нужен. Андрей Ильич, давайте саквояж.
Молоденький паренек быстро сунул под саквояж пустой ящик.
– Что еще, доктор? Вы только скажите… – Лицо его было испуганным, ветер трепал светлые волосы и перекинутое через плечо полотенце. Он достал из кармана мыльницу. – Можно, я полью вам на руки, товарищ доктор? Там у меня приготовлено, в чайнике.
