Полка. О главных книгах русской литературы - [257]
Что на неё повлияло?
Прежде всего — собственно «Макбет». Лесков определённо знал пьесу Шекспира — четырёхтомное «Полное собрание драматических произведений…» Шекспира, изданное в 1865–1868 годах Николаем Гербелем и Николаем Некрасовым, до сих пор хранится в библиотеке Лескова в Орле; пьесы, включая «Макбета», испещрены множеством лесковских помет[1035]. И хотя «Леди Макбет Мценского уезда» была написана за год до выхода первого тома этого издания, «Макбет» в русском переводе Андрея Кронеберга был опубликован в 1846 году — этот перевод был широко известен.
Лубок «Кот Казанской, ум астраханской, разум сибирской…». Россия, XVIII век[1036]
Лубок «Пряди, моя пряха». Россия, около 1850 года[1037]
Купеческий быт был хорошо знаком Лескову в силу его смешанного происхождения: отец его был скромным чиновником, получившим личное дворянство по чину, мать — из богатой помещичьей семьи, дед по отцу был священником, бабка по матери — из купцов. Как писал его ранний биограф, «он с раннего детства находился под влиянием всех этих четырёх сословий, а в лице дворовых людей и нянек ещё под сильным влиянием пятого, крестьянского сословия: его няня была московская солдатка, нянькою его брата, рассказами которой он заслушивался, — крепостная»[1038]. Как полагал Максим Горький, «Лесков — это писатель с самыми глубокими корнями в народе, он совершенно нетронут какими-либо иностранными влияниями»[1039].
В художественном отношении Лесков, заставляющий героев разговаривать народным и только им свойственным языком, несомненно, учился у Гоголя. Сам Лесков о своих литературных симпатиях говорил: «Когда мне привелось впервые прочесть „Записки охотника“ И. С. Тургенева, я весь задрожал от правды представлений и сразу понял: что называется искусством. Всё же прочее, кроме ещё одного Островского, — мне казалось деланным и неверным».
Интересом к лубку, к фольклору, к анекдоту и всякого рода мистике, сказавшимся в «Леди Макбет…», писатель обязан также менее знаменитым теперь беллетристам — этнографам, филологам и славянофилам: Николаю и Глебу Успенским, Александру Вельтману, Владимиру Далю, Павлу Мельникову-Печерскому.
В отличие от Катерины Измайловой, не читавшей патериков, Лесков постоянно опирался на житийную и святоотеческую литературу. Наконец, первые свои очерки он писал под свежим впечатлением от службы в уголовной палате и от журналистских расследований.
Как она была опубликована?
В № 1 «Эпохи» — журнала братьев Достоевских — за 1865 год. Окончательное название очерк получил только в издании 1867 года «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого», для которого журнальная версия была сильно переработана. За очерк Лесков попросил с Достоевского 65 рублей за лист и «каждого очерка по сто сброшюрованных оттисков» (авторских экземпляров), однако гонорар так и не получил, хотя не раз напоминал об этом издателю. В результате Достоевский выдал Лескову вексель, который бедствующий писатель, однако, так и не представил к получению из деликатности, зная, что Достоевский и сам оказался в тяжёлых материальных обстоятельствах.
Как её приняли?
К моменту выхода «Леди Макбет…» Лесков был фактически объявлен персоной нон грата в русской литературе из-за романа «Некуда». Почти одновременно с очерком Лескова в радикальном общественно-политическом журнале «Русское слово» появилась статья Дмитрия Писарева «Прогулка по садам российской словесности» — из камеры Петропавловской крепости революционный критик гневно вопрошал: «1) Найдётся ли теперь в России — кроме „Русского вестника“ — хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь выходящее из-под пера г. Стебницкого и подписанное его фамилиею? 2) Найдётся ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько неосторожен и равнодушен к своей репутации, что согласится работать в журнале, украшающем себя повестями и романами г. Стебницкого?»[1040]
Демократическая критика 1860-х годов в принципе отказывалась оценивать творчество Лескова с художественной точки зрения. Рецензий на «Леди Макбет…» не появилось ни в 1865 году, когда вышел журнал, ни в 1867-м, когда очерк был перепечатан в сборнике «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого», ни в 1873-м, когда это издание было повторено. Ни в 1890-е годы, незадолго до смерти писателя, когда его «Полное собрание сочинений» в 12 томах вышло в издательстве Алексея Суворина и принесло Лескову запоздалое признание читателей. Ни в 1900-е, когда очерк был издан Адольфом Марксом в приложении к «Ниве». Единственный критический отклик встречается в разгромной статье Салтыкова-Щедрина о «Повестях М. Стебницкого», и звучит он так: «…В повести „Леди Макбет Мценского уезда“ автор рассказывает об одной бабе — Фионе и говорит, что она никогда не отказывала ни одному мужчине, и затем прибавляет: „Такие женщины очень высоко ценятся в разбойничьих шайках, в арестантских партиях и социально-демократических коммунах“. Все эти дополнения о революционерах, отрывающих всем носы, о бабе Фионе и о нигилистах-чиновниках без всякой связи рассеяны там и сям в книге г. Стебницкого и служат только доказательством того, что у автора время от времени бывают какого-то особого рода припадки…»
