Полка. О главных книгах русской литературы - [151]

Вместе с тем в характере Лермонтова была и другая сторона, о которой вспоминали те же современники и о которой не умалчивает Соловьёв: Лермонтову была свойственна подлинная религиозность, явно боровшаяся с его демоническими амбициями. Вполне вероятно, что она была сродни желанию Демона «с небом примириться» и «веровать добру». Главное сходство Лермонтова с его Демоном — не в приверженности злу, а именно в амбивалентности, двойственности, затаённой надежде на любовь и обновление.

Как развивался замысел поэмы и почему Лермонтов перенёс действие на Кавказ?

Лирика Лермонтова пронизана самоанализом, вниманием к малейшим оттенкам переживаний внутреннего «я», что передавалось и его героям — от Арбенина до Печорина. «Демон» не исключение. Лермонтову Демон интересен не только как персонаж, бунтующий против «неба» (характерный для ранней лирики Лермонтова мотив), но и как герой, способный соединять в себе противоположные начала, от холодной ненависти переходить к пламенной любви. Собственно сюжет был довольно условным: поначалу он разворачивался в неопределённой экзотической местности (по некоторым признакам — в Испании) и в неопределённое время. (Любопытно, что в какой-то момент Лермонтов думал связать действие с библейскими событиями; в 1832-м он записывает такой краткий синопсис: «Демон. Сюжет. Во время пленения евреев в Вавилоне (из Библии). Еврейка; отец слепой; он в первый раз видит её спящую. Потом она поёт отцу про старину и про близость ангела; и проч. как прежде. Евреи возвращаются на родину — её могила остаётся на чужбине».)

Демон в первых редакциях ещё достаточно шаблонен, в нём нет глубины, которая чувствуется в окончательном тексте, его речи по сравнению с позднейшим величественным пафосом — почти скороговорка: «И слишком горд я, чтоб просить / У Бога вашего прощенья. / Я полюбил мои мученья / И не могу их разлюбить» (из второй редакции, 1830). Это отвечало схематичности первого замысла. Но в традиции русского романтизма подобных жанровых экспериментов не было — вот почему, ощущая, что замысел «провисает», особенно на фоне неосуществлённой идеи изложить историю Демона и Тамары прозой, Лермонтов перенёс абстрактную проблематику в историческую среду, а экзотику сделал более внятной русскому читателю. Так замысел оброс этнографическими деталями эпохи и географической конкретикой:

И над вершинами Кавказа

Изгнанник рая пролетал:

Под ним Казбек, как грань алмаза,

Снегами вечными сиял,

И, глубоко внизу чернея,

Как трещина, жилище змея,

Вился излучистый Дарьял,

И Терек, прыгая, как львица

С косматой гривой на хребте,

Ревел, — и горный зверь и птица,

Кружась в лазурной высоте,

Глаголу вод его внимали…

Здесь же появляется река Арагва, Койшаурская долина; Лермонтов воспроизводит черты местной культуры — причём весьма небрежно: княжна-христианка носит чадру, а к слову «зурна» даёт не соответствующее истине примечание «Вроде волынки». Для Лермонтова, одного из лучших в русской литературе знатоков Кавказа, он всё-таки остаётся экзотическим пространством, которое можно насыщать произвольными подробностями более или менее восточного колорита. Несмотря на это, само решение обратиться к Кавказу как раз и сообщило философской поэме недостававшую глубину: «Всё изменилось с появлением в поэме Кавказа: полёт демона в буквальном смысле стал выше… художественный мир поэмы беспредельно расширился»[734].

Какое место «Демон» занимает в «кавказском тексте» русской литературы?

С 1817 года Российская империя приступила к активному завоеванию Кавказа. Среди участников этих событий оказались русские писатели и поэты, которые столкнулись с реалиями войны за кавказские территории. Одним из первооткрывателей темы Кавказа стал Пушкин с его «Кавказским пленником», «Тазитом» и «Путешествием в Арзрум». В русской романтической поэзии и прозе Кавказ исполнял роль экзотического пространства, идеального для воинской удали («Тазит»), горделивого бунта («Демон») или становления «благородного дикаря» («Мцыри»).

У Лермонтова с ранних лет остались воспоминания о Кавказе как о «райском месте». В 1820-е он ездил к родственникам Хастатовым в имение Шелкозаводское возле Кизляра у реки Терек. Позже Лермонтов посещал Кавказ уже как офицер драгунского полка, принимавшего участие в боевых действиях. В 1837 году Лермонтов, сосланный на Кавказ за стихотворение «Смерть поэта», направился по Военно-Грузинской дороге из Владикавказа в Тифлис, где познакомился с грузинским поэтом Александром Чавчавадзе. Он изучал местные песни, народные легенды о духе Гуде, влюблённом в деву, и о царице Тамаре. Образ Кавказа в «Демоне» вполне соответствует мифологеме первозданной, «дикой» природы, созданной повестями Бестужева-Марлинского («Аммалат-бек»), романтическими поэмами и стихотворениями Пушкина. Кавказ — территория свободы и воли, пространство, где происходит борьба с природой и человека с самим собой. «Демон» открывается грандиозным пейзажем, а буйство реки сравнивается с львицей, у которой есть грива (эту львицу потом долго будут припоминать Лермонтову как яркий пример ошибки в литературе).