Полька - [81]
«Беременность — это не болезнь, беременность — это не болезнь», — повторяю я про себя. Мне трудно стоять (болят ноги), сидеть (ребра давят на живот), лежать (желудок перемещается к горлу). Остается ходить. Изматываю Петушка прогулками, но сколько можно…
Натянутые от усилия мышцы, тромбы в венах, отдающиеся болезненным криком. Желудок едва удерживается от самосожжения (изжога). Такой сложный — и потому такой хрупкий организм. Достаточно вырвать «штепсель», передающий нервные импульсы, заткнуть аорту. Часовой механизм жизни — и незамысловатость смерти.
Я надуваюсь, опухают ступни и ладони. Наверное, так чувствует себя разбухшая от генетического материала бактерия перед тем, как начинает делиться?
2 апреля
От компьютеризированной Вислы (дантистки) посылаю по электронной почте корректуру. В кабинете как раз декорируют стены. Фотографии с каким-то парадонтозом и снимки вылеченных зубов. У гинеколога, делающего аборты, тоже должны висеть кадры: до и после операции.
Вислу интересуют не только дырки в зубах, но и их окружение. Едва ли не каждый раз она сообщает мне об очередном открытии: о связи зубовного скрежета и головной боли, больного зуба и скоропостижной смерти. Дантистов это, должно быть, страшно возбуждает. Они устраивают себе конференции («Нижний левый шестой»), на которые съезжаются со всего мира. Висла читает доклады в Японии, Европе, публикует научные статьи. В кабинете принимает иностранцев. Ее французская ассистентка обучилась командовать по-польски: «Закуси!» Это ассоциируется у нее со славянским городом «Загреб», известным по теленовостям. Если требуется, чтобы польский пациент сжал зубы, она кричит «Загреб!» или — по ошибке — «Сараево!».
Пытаюсь поспать. Засыпаю в двадцать три ноль-ноль. Четыре перерыва на походы в туалет, просыпаюсь в пять: итого четыре-пять часов отдыха. Меня будит шум. Пусть… трактор, весна, пашут, сеют. Стекла дребезжат. Полночь. На улице «Апокалипсис сегодня»: в тумане садится вертолет, красный пожар огней. Он прилетел за старушкой, чтобы забрать ее в больницу. У нас есть машина, так что за мной никто не прилетит.
3 апреля
Глазею на арест Милошевича, не подозревая, что это может иметь ко мне какое бы то ни было отношение. Звонок из Белграда, безумная переводчица:
— Мы наконец можем издать «My zdes' emigranty»!
Я миллион раз объясняла девушке, что они не могут — права на книгу у французов.
— Достаточно твоей подписи.
Недостаточно. Что, Сербия — какая-то советская Россия, где не действуют авторские права? Почему именно «My zdes'...», с русским названием? И как связан арест этого бандита с моей книгой…
Я не в состоянии договориться с переводчицей. Когда-то посредником между нами выступала дама не то из консульства, не то из посольства, не то из Польского института. Есть дотация, есть переведенная книга, все зависит от меня. Я пытаюсь понять, безумие это или наглость. В письме переводчица упоминает подслушки, коммунистические козни. Отсылаю ее к польской издательнице.
Милошевич, возможно, избежит европейского суда (отсюда энтузиазм переводчицы, предчувствующей безнаказанность подданных?), Сербия тоже, а я все-таки ничего не подпишу, веруя в авторское и европейское право.
Возвращается острота обоняния, как было в начале беременности. Сегодня, кроме ядовитых запахов и ароматов на первый взгляд ничем не пахнущих предметов, я чувствую запах малыша. Так пахнет мое тело — ребенком.
Помимо обоняния пробуждается также орган счастья. Давно уже я не чувствовала себя так хорошо. Весна, Петр не ходит на эти чертовы ночные дежурства, у меня море, океан времени. Рисую, читаю, греюсь на террасе. Люди улыбаются.
Предложение из журнала «Впрост» — писать для них с мая страничку два раза в месяц. Я соглашаюсь, но мы начинаем торговаться по поводу денег. Это они так низко меня ценят или «Впрост» — нищий? (Э-э-э, не верю.) Даем друг другу время подумать (размякнуть).
Положив трубку, впадаю в панику. Погодите, во что я опять впуталась? С одной стороны, достойный, регулярный заработок. С другой — рабство с интервалом в две недели.
Хорошо писать в популярную газету «по вдохновению», когда что-нибудь разозлит или рассмешит. Свежие впечатления, которые публикуются моментально, без месячной отсрочки. Свой последний фельетон в качестве свободного, не связанного обязательствами человека я напечатала во «Впросте», кажется, год тому назад. Писала, когда хотела. Тема всегда найдется, человеческая глупость не имеет границ, но…
Тым[128], мастер своего дела, спрашивал: «Существует ли долг по отношению к читателю фельетонов? Должен ли человек писать, если ему не хочется и не о чем?» Невозможно регулярно производить шедевры, с неизменным блеском отрабатывать барщину. Чаще всего фельетонист на ставке заканчивает скукой, копанием в собственных внутренностях или цитированием (зарубежных газет), то есть «комментированием» комментариев. Другая опасность — писать правду, невзирая на конъюнктуру. В результате — угрозы, запугивание судом. Как раз за фельетон во «Впросте» один парень потребовал от меня компенсации. Я сроду не держала в руках сумму, которую он хотел получить в качестве «извинения». В конце концов скандалист пошел на попятный, испугался, что проиграет дело.
Париж. Бесшабашная голодная богема, нищие эмигранты… Студия в мансарде, под самой крышей. Романтика и гротеск, эротика и юмор, лабиринт судеб и ситуаций, мистика колоды таро…
Гретковска — одна из самых одаренных, читаемых и популярных польских писательниц. И, несомненно, слава ее носит оттенок скандальности. Ее творчество — «пощечина общественному вкусу», умышленная провокация читателя. Повествование представляет собой причудливую смесь бытописательства, мистики, философии, иронии, переходящей в цинизм, эротики, граничащей с порнографией… В нем стираются грани реального и ирреального.Прозу Гретковской можно воспринимать и как занимательные байки с «пустотой в скобках», и как философский трактат.
Париж. Бесшабашная голодная богема, нищие эмигранты… Студия в мансарде, под самой крышей. Романтика и гротеск, эротика и юмор, лабиринт судеб и ситуаций, мистика колоды таро…
Откровенный роман, покоривший весь мир! Смесь эротики, мистики, философии и иронии, переходящей в цинизм. Это правдивое зеркало жизни, в котором каждый найдет свое отражение.Быть женщиной в мире, которым правят мужчины, – легко ли это? А быть женщиной в католической Польше?… Доктору Кларе придется изведать многое, прежде чем она найдет ответы на свои вопросы. Она познакомится с восточной культурой, узнает цену любви и коварство предательства – и все это для того, чтобы в очередной раз убедиться: жизнь неисчерпаема в своем многообразии.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.