Полк рабочей Москвы - [4]

Пожилой рабочий с седеющей бородкой и воспаленными от бессонных ночей глазами улыбается счастливой улыбкой:

— Нет больше буржуев... Наша теперь власть, рабочая!..

С трудом успокоив ликующих красногвардейцев, председатель предоставляет слово новому оратору. Выступает Шелепин, слесарь Султанской фабрики Рогожского района, участник Московского вооруженного восстания. У него светло-русые волосы, продолговатое, худое лицо, серые глаза. Вид усталый: он мало отдыхал в эти боевые дни и ночи.

Шелепин говорит о великой победе рабочих просто, образно:

— Сколько народу гибло от проклятой жизни. Наша рабочая партия, большевики, Ленин указали нам путь. Пролетариат налег, пошел в атаку — и наша взяла.

— Какая гигантская сила — рабочий класс, — взволнованно шепчет, наклоняясь ко мне, председатель Ревкома Н. Н. Прямиков. [12]

Из-за стола президиума мы смотрим в переполненный зал. Рядом с отцами сидят подростки. На коленях у многих — дети.

Потом я невольно перевожу взгляд на волевое суровое лицо Прямикова и вспоминаю волнующий рассказ о жизни этого незаурядного человека — скромного рядового ленинской гвардии.

Председатель Революционного комитета Рогожского района, в прошлом высококвалифицированный металлист, был сослан царским правительством в Сибирь за политическую неблагонадежность. Из ссылки вернулся в Москву после Февральской революции.

В те дни в Москве, в том числе и в нашем Рогожском районе, появилось много вооруженных бандитов. Уголовники были теснейшим образом связаны с контрреволюционными элементами и вместе с ними стремились к свержению Советской власти.

Прямиков расправлялся с бандитами самыми решительными мерами. Ради дела революции не раз рисковал жизнью. Это создало ему широкую популярность и авторитет среди рабочих района.

Однажды в Ревком явился за помощью сильно встревоженный комиссар Андроньевского участка милиции Федоров и сообщил, что большая толпа проникла на склады, принадлежавшие раньше капиталистам Нобилю, Шибаеву и обществу «Мазут», и самовольно разбирает керосин.

— Действуйте решительно. Если возникнет крайняя необходимость, стреляйте, — приказал Прямиков представителю Ревкома, отправлявшемуся с отрядом красногвардейцев на место происшествия.

Но такой «крайней необходимости» не возникло. Пойти против красногвардейского отряда для члена любой рабочей семьи было немыслимо. Что же касается спекулянтов и мародеров, то они до смерти боялись вооруженных рабочих. Расхищение складов было приостановлено без применения оружия.

Несмотря на свою внешнюю суровость, Прямиков был внимательным и отзывчивым человеком.

Как-то раз один из работников Ревкома привел к нему бедно одетую старушку.

— У этой женщины умер сын, единственный кормилец. Ей не на что его похоронить. Она просит помочь ей. [13]

Прямиков посмотрел на старушку и перевел свой тяжелый взгляд на ревкомовца.

— Вы разве не знаете, что у нас еще нет средств? Почему же вы сами не объяснили ей это.

Потом подошел к опечаленной женщине и сказал, словно извиняясь:

— Власть-то мы захватили, мамаша, а вот деньгами еще не запаслись. А впрочем, у меня есть личные, — спохватился Прямиков, достал из кармана старенький кошелек и, вынув оттуда несколько «керенок», протянул старушке.

Обаятельный это был человек. И как жаль, что очень скоро товарищ Прямиков погиб в одной из схваток с вооруженной бандой. [14]

На Украине

Постепенно вокруг Рогожского районного комитета партии и районного Совета объединялся боевой актив. Из рабочих, наиболее сроднившихся с военным делом, выделилось боевое красногвардейское ядро. Однако бойцам Красной гвардии предстояло пройти еще немало испытаний, прежде чем был создан рабочий Рогожско-Симоновский полк. Первым таким испытанием явилась поездка на Украину. Рогожские красногвардейцы в составе Московского межрайонного отряда оказали серьезную помощь украинскому трудовому народу в борьбе против буржуазно-помещичьей Рады.

Сводный отряд формировался в помещении бывшего Александровского военного училища. Позднее в этом белом двухэтажном доме на Арбатской площади размещался Военный Комиссариат Москвы, а в то время находился Центральный Штаб Красной гвардии.

Надо сказать, что, несмотря на трудность со снабжением, нам выдали новое обмундирование: шинели, шапки, шаровары, гимнастерки и обувь. Все радовались новеньким, только что с завода, трехлинейным винтовкам и патронным подсумкам с ременными поясами. Некоторые дополнительно получили наганы. Пулеметов не было, зато более чем достаточно имелось ручных гранат. Патронов получили с таким расчетом, чтобы не ощущать нужды в них хотя бы в первое время (в дальнейшем рассчитывали на снабжение за счет врага). [15]

В отряде насчитывалось около тысячи человек. Подразделение каждого района избирало себе командный состав. Жили красногвардейцы в железнодорожных составах порайонно. Районные подразделения напоминали роты в полку, хотя по численности бойцов они были укомплектованы далеко не одинаково.

Руководящий отрядный комитет избрали на общем собрании из участников Московского вооруженного восстания.

Избранными оказались Лапидус, позднее помощник политического комиссара 38-го полка, и Шеногин из Краснопресненского района, Сливинский — из Замоскворецкого, Терентьев — из Сущевского-Марьинского, Афоничев, Малышев и я — из Рогожского.