Полк рабочей Москвы - [3]

Отряд наш оказался на Варварке [3]. Осторожный командир отряда Павлычев решил на время приостановить движение. Предстояло разведать, не оставил ли враг вооруженных засад. Однако красногвардейцы были нетерпеливы. Отовсюду неслись возгласы:

— Нечего задерживаться!.. Эй, чего там! Отдыхать позже будем!..

Задние ряды напирали. Вековая ненависть к врагу влекла людей вперед, в бой, к победе.

Одна группа ринулась дальше по Варварке, в то [9] время как другая опускалась ниже, охватывая Зарядье. Юнкера, отстреливаясь, отходили.

В разгар боя на улицах появились молодые работницы. Девушки принесли красногвардейцам патроны. У некоторых на плечах санитарные сумки.

— Кому австрийские? Кому русские, французские? — слышались девичьи голоса.

Вдруг один из бойцов упал на тротуар. К нему сразу бросилось несколько девушек с перевязочными пакетами.

— Давай скорее сделаем перевязку! — обращается одна из них к красногвардейцу. Но молодой рабочий молчит, он ранен в голову и уже лишился сознания. Темное кровавое пятно на мостовой с каждой секундой увеличивается в размерах.

А отряд уже вступил на Красную площадь, достиг храма Василия Блаженного. Купола храма как будто колышутся в свете осеннего утра.

Красногвардейские отряды теперь уже всех районов теснят юнкеров, прижимая их к Кремлю; там, за кремлевскими стенами, сосредоточены основные силы контрреволюции.

Юнкера продолжают отстреливаться, но огонь их слабеет с каждой минутой. Они уже не в силах сопротивляться.

— А, черти полосатые! — выкрикивает Калвин — высокий, здоровый, краснощекий рабочий. У него голубые глаза, маленькая русая бородка. В нем ничто не напоминает сражающегося человека. В бою улыбается, шутит, шепчет какие-то иронические слова, обращенные к юнкерам, отступающим к Кремлю.

— Ага, миленькие, вот сейчас, сейчас вы получите! — он покрякивает и покашливает, словно на полке в жаркой бане на него капает горячая вода с распаренного веника. Калнин спешит, обгоняет идущих рядом, и я теряю его из виду.

В Кремль врываются красногвардейцы. Через Спасские ворота вошли туда и мы — рогожцы.

Вместе с нами — старый рабочий большевик Гавриил Михайлов — слесарь с завода АМО. Жилистыми руками он крепко держит винтовку. Внешне старик спокоен, но молодой блеск глаз выдает его волнение. Рядом с ним два сына, тоже рабочие. Он зорко осматривает вступающую в Кремль молодежь. [10]

— Народ — сила! Всем миром навалились и враз победили!..

Радостно была встречена победа революции в рабочих районах. Трудовой народ ликовал, разделавшись с ненавистным строем и захватив власть в свои руки. Чаще всего в эти дни упоминалось имя Ленина. О нем говорили с огромной любовью, с глубокой верой в силу его идей.

Соберутся бывало рабочие на собрание, еще и президиум не изберут, и начинают дружно, с упоением скандировать:

— Да здравствует Ленин!.. Да здравствует Ленин!.. Да здравствует мировая революция!..

Вечером 8 ноября в Рогожском районе проходило первое собрание победивших рабочих. Зал во втором этаже дома № 24 на Большой Алексеевской переполнен. Воздух спертый. Но взволнованные люди не замечают ни духоты, ни тесноты. Все охвачены радостным чувством победы.

Даже по одежде и головным уборам присутствующих можно судить, что здесь собрался простой трудовой народ. Больше всего — картузов и шерстяных платков. Но видны и военные папахи, фуражки. Это пришли солдаты из 85-го запасного полка, занимавшего Астраханские казармы. Многие красногвардейцы с винтовками.

Почти каждый оратор перед выступлением просит извинить его, заявляет, что произносить речи он не мастер, раньше не приходилось. Но его подбадривают аплодисментами, дружественными возгласами:

— Давай, говори, разберемся!..

Ораторы попросту, по-рабочему высказывают то, что у них на сердце. Они говорят о значении пролетарской революции, требуют быстрее разрушить остатки старого и создать новый строй.

Вот степенно встает и просит слова пожилой рабочий с окладистой темно-русой бородой.

— Да здравствует великий вождь рабочего класса товарищ Ленин! — восклицает он, и в зале вспыхивает буря аплодисментов.

Оратор хочет сказать еще что-то, но с места вскакивает работница, одетая в сильно потертую ватную куртку, и звонким голосом кричит:

— Да здравствует наш дорогой Владимир Ильич! Ура!.. [11]

Она поднимает обе руки высоко над головой и хлопает в ладоши. Лицо ее горит от возбуждения, платок сбивается с головы.

Все присутствующие поднимаются с мест. Возгласы «Ура Ильичу! Да здравствует Ленин! Ура!» сливаются в общий гул.

Десятки лет тихо простоял мещанский дом торговца Филатова на Большой Алексеевской, а сейчас все в нем гудит, трещит, грохочет.

— Долой буржуев! Долой золотопогонников!..

Кто-то запевает:

Вихри враждебные веют над нами...

Слова революционной песни подхватывают все, и она вырывается на улицу:

На бой кровавый, святой и правый

Марш, марш вперед, рабочий народ!..

Не успела стихнуть «Варшавянка», как бодрые, ликующие голоса запевают другую песню:

Мы кузнецы и дух наш молод...

Кто-то каблуками притопывает в такт, кто-то размашисто опускает поднятую руку, как бы ударяя молотом.